Последние отзывы

  24  

Ничего не сказав, а только жалобно крякнув, больная мгновенно лишилась сознания, и ее обмякшее тело повалилось в своевременно подставленные руки Аламеза. Бережно опустив девушку на камни, Дарк ничего не стал объяснять только-только закончившему изнурительный процесс выведения жидкости Вильсету, а тут же принялся одевать бесчувственную Ринву в шеварийскую одежду. Начал он с натягивания чулков, самого трудного по уже приобретенному опыту действия.

– Чего творишь? – прозвучал за спиной успешно натянувшего правый чулок на девичью ножку и взявшегося за левый моррона слабый, немного побулькивающий голосок страдающего не только от потери сил, но и от икоты разведчика.

– А ты, что ль, не видишь, красавицу нашу одеваю… – невозмутимо ответил Дарк, не отрываясь от довольно-таки трудного дела. – Помочь мне не желаешь?

Обернувшись, Аламез пожалел, что спросил. Его предложение было, мягко говоря, неуместным. Уставший, как будто только что в одиночку разгрузил пару телег с мукой, Вильсет полулежал на мокрых камнях и наблюдал за его действиями отрешенным, полным недоумения взором. Крамберг явно не понимал, где он находится, а события последних дней стерлись из его памяти. Похоже, защитники махаканских границ сильно ошиблись, посчитав, что долгое пребывание в бочонках с вином парочки непоседливых спутников Дарка обойдется без последствий. Впрочем, возможно, главным виновником вялого и плачевного во всех смыслах состояния разведчиков было не само необычное заключение, а процесс телепортации в емкостях с алкогольной жидкостью. Вероятно, именно магическое перемещение в неподходящей среде и привело к нежелательным побочным эффектам.

– А мы, собственно, где? Что это за дыра такая? – подтвердил опасения Аламеза Крамберг, медленно обводя затхлую и зловонную (в основном по его милости) пещеру унылым взором.

– Соберись, солдат! Напряги извилины! Назови последнее, что ты помнишь! – приказал Дарк по-армейски четко и строго, не желая тратить на вводную часть разговора ни минуты больше времени, чем она заслуживала. Как известно, хорошо поставленный командный глас заставляет мыслишки солдат шевелиться быстрее, да и имеет чудесное свойство, отрезвлять хмельные головы, что сейчас было весьма кстати.

– Помню баррикаду, бой… – едва шевеля непослушным языком, прошептал Вильсет, закрыв глаза. – Мы с Ринвой бьемся вместе с гномами против шеварюг… Тебя почему-то не вижу… А, нет, это не последнее, потом еще склока с гномами была, но когда уже мы атаку отбили… Шмотки наши пропали, да и ты куда-то задевался, вот Ринва с коротышками и сцепилась…

«Ну, слава Небесам! Память вроде бы не пострадала! Помнит все до последней минуты, пока ему махаканцы кулачищем по башке не треснули!» – с облегчением подумал Дарк, обрадованный сразу двумя благоприятно сложившимися обстоятельствами: тем, что второй чулок натянулся на девичью ножку гораздо быстрее первого, и тем, что ему не придется отвечать на наиглупейшие вопросы компаньона: «Кто я, а кто ты?», «Что за девица с нами?», «Как под землей оказались?», «Куда бредем?» и «Зачем ты ее одеваешь, когда логичней раздевать?».

– Потом еще помню, меня в бочонок запихивают, но это уже смутно, – добавил Вильсет, попытавшись приподняться, но тщетно.

Глупо было бы предполагать, что первая попытка окажется удачной, к примеру, Дарк и не рассчитывал, что развалившееся на камнях тело попутчика сможет принять вертикальное положение ранее пятой или шестой. Но он ошибся, уже третий заход Крамберга увенчался успехом. Разведчик не только поднялся на ноги и на них устоял, но и сделал пару робких шажков в сторону уже заканчивающего натягивать на девушку штаны Аламеза. Правда, эта небольшая прогулка далась Вильсету с трудом и была, судя по его сморщившемуся лицу, весьма и весьма болезненной. Впрочем, именно этот факт ничуть Дарка не удивил. После такого количества выпитого, переработанного внутри организма и выведенного наружу в виде вторичного, годного лишь для удобрения или дезинфекции, продукта – чудо, что Крамберг вообще мог ходить.

– Так все ж… – попытался повторить свои вопросы Вильсет, но был грубо прерван как суровым взглядом на миг оторвавшегося от дела моррона, так и емким словом «Заткнись!», произнесенным с весьма убедительной интонацией.

– Времени языками чесать нет! Вместо того чтоб болтать, лучше одевайся! – произнес Аламез, кивнув на кучу трофеев. – Все, что там есть, бери, только плащ не тронь! Я его надену! А я пока кратко диспозицию изложу, если ты, конечно, способен два дела одновременно делать: срамоту прикрывать и что-то воспринимать.

  24