Последние отзывы

  29  

«Я благодарю Богиню за свою дочь,» сказала Морган спокойно. «Я благодарна за то, что время проходит, однако медленно. Я благодарна за то, что колесо поворачивается для того, чтобы помочь горю ослабиться когда-нибудь.»

Это было о папе Мойры, и она чувствовала, что люди глядят на нее с сочувствием. Она кивала, глядя на ноги, соглашаясь со словами матери.

Члены круга топтались на месте: кто больше, кто меньше, в зависимости от энтузиазма. Затем Морган подняла левую ногу и повела всех влево. Группа полу-шагала, полу-припрыгивала, а где-то было похоже, что танцевала. Мойра ощущала, как ее сердце приподнималось, а кровь циркулировала, и знала, что ее мама выбрала этот метод, чтобы увеличить положительную радостную энергию.

Морган начала петь одну из древних песен, слова которой потеряли ясность, но не утратили своего значения. Ее глубокое контральто узорной мелодией растекалось по кругу, и Катрина подхватила ее, напевая другие слова тоном то выше, то ниже Морган. Вскоре к ним присоединились Уилл Фэристон и Кэди, а затем запело большинство членов ковена. Некоторые напевали песни, которые узнали, когда были детьми или выучили недавно. Другие просто издавали звуки, чтобы гармонировать с остальными. Мойра пыталась подражать Морган, напевая те же самые ноты в то же самое время. Формально она никогда не заучивала эту песнь, но часто слышала, как мама пела ее… Морган называла ее одним из своих «притягивающих силу» песнопений.

Люди улыбались, круг ускорялся, и Мойра чувствовала, как наслаждение и легкость наполняют комнату. Казалось, даже артрит не беспокоил Катрину. Люди, выглядевшие уставшими и подавленными, придя сюда, вскоре утратили эти их выражения. Вместо них, лица светились совместной радостью, наслаждением от танца. Мойра смеялась, крепко держась за Виту и Тэсс, чтобы не упасть.

После этого Мойра начала замечать в помещении легкий туман — словно все вокруг нее стали расплываться. Это было не похоже на энергию, которую они видели с Кэди, Тэсс и Витой. Украдкой она осмотрелась, сбившись с толку, когда туман стал насыщеннее, темнее, смазав обзор.

Сразу же Уилл, Мишель и Сьюзан начали кашлять. Затем, едва не задыхаясь, закашлялась Мойра, а маслянистый горький запах заполнил воздух. Теперь уже густой черный дым вползал из-под дверей и в закрытые окна, просачиваясь, как ядовитые усики. Один усик начал извиваться вокруг ноги Катрины.

Катрина уклонилась и стала выкрикивать отражающие зло заклинания. Ее сестра Сьюзан пыталась помочь ей, но слишком сильно кашляла. Круг разорвался; несколько человек упали на пол, на колени. Лиззи старалась не плакать, а старый Хэмиш Мёрфи выглядел пораженным и напуганным. Мойра ощущала возрастающую панику.

«Мама!» — закричала Мойра, выпуская руки Тэсс и Виты. Морган твердо стояла, медленно поворачиваясь, чтобы оценить каждую деталь происходящего в комнате. Ее лицо побелело, глаза расширились. Она выглядела одновременно испуганной и потрясенной, изумленно рассматривавшей дым, не верившей своим глазам. Мойра заметила, как ее губы начали двигаться, но не могла расслышать слов.

«Мама!» — снова воскликнула Мойра, подбегая к Морган и хватая ее за руку. Не говоря ни слова, мать мягко отстранилась от нее, высвобождая пространство.

Пока Мойра наблюдала и кашляла, Морган закрыла глаза и выставила вперед руки. Медленно она подняла их в воздух, и теперь Мойра смогла расслышать слова, произносимые низким, глубоким, пугающим голосом. Они были грубыми, на языке, который Мойра не знала, и ощущались темными, острыми звуками без пощады и оправдания.

Мишель добралась до двери, но та не открылась, и люди запаниковали, осознав, что оказались в ловушке. Вита толпилась рядом со своими родителями и младшим братом, а Тэсс стояла со своими родными. Кэди с Кристой пытались помочь остальным, однако люди кашляли и с красными лицами беспорядочно пересекали помещение. Тетя Сьюзан выглядела так, будто вот-вот упадет в обморок. Мойра стояла одна, рядом со своей матерью. В какой-то момент Морган резко открыла глаза и посмотрела прямо сквозь Мойру, которая чуть не вскрикнула: нормальные карие глаза ее мамы горели красным, словно отражали огонь, ее лицо изменилось, став сильнее. Мойра с трудом могла узнать ее, и, возможно, именно это пугало даже больше, чем дым.

Снова закрыв глаза, Морган начала рисовать руны и сигилы в окружающем ее пространстве. Мойра распознала большинство рун защиты, но вскоре запуталась среди других форм и более сложных сигилов. Создавалось впечатление, что ее мама описывала какую-то историю в воздухе, строку за строкой. И еще она бормотала какую-то песнь, исходившую из ее подсознания.

  29