Последние отзывы

  14  

Впрочем, нет, не так! Когда они были помолвлены, он действительно был сдержан с ней, но сейчас, если оставит Эл у себя сегодня, не станет сдерживаться. Ведь он был пьян, опустошен и глубоко страдал от душевной боли. А она, конечно же, сумеет его утешить…

Харт чувствовал, что желание все сильнее его терзало, — такого он не испытывал уже много лет. И вот теперь вдруг оказалось, что Харт Маккензи стал таким же, как прежде. Так что, выходит, его эротические фантазии никуда не ушли, только уснули на время, а сейчас выплеснулись наружу под влиянием этих глаз и золотистого завитка на милом веснушчатом лбу.

— Убирайся, — буркнул герцог.

Алые губы Элинор раскрылись.

— Что?

— Убирайся!

Харт знал: если она останется, он не сможет себя контролировать. Увы, он был слишком пьян…

— Харт, что с тобой? — пробормотала Элинор; казалось, она и впрямь не понимала, что с ним происходило.

Стараясь держать себя в руках, герцог проговорил:

— Убирайся и оставь меня в покое.

Элинор не подчинилась, и герцог, отвернувшись, запустил свой стакан в камин. Стекло рассыпалось на мелкие осколки, и капли недопитого виски брызнули в разные стороны, расцвечивая пламя синими искрами.

Харт услышал за спиной быстрые шаги Элинор. Затем из распахнувшейся двери потянуло сквозняком, и из коридора донесся дробный стук каблучков — она поспешно убегала от него.

— Слава Богу, — пробормотал Харт.

Он закрыл дверь и повернул в замке ключ. После чего подошел к графину и налил себе еще одну порцию виски. Из-за дрожи в руках он с трудом поднес стакан к губам.

Харт проснулся от бьющего в глаза солнечного света и ужасного гула в голове. И еще раздавался какой-то странный звук, похожий на скрежет пилы. Кроме того, чувствовался резкий запах виски, исходивший от лежавшего на полу стакана.

Сверхчеловеческим усилием Харт поднял голову и обнаружил, что «странный» звук производил его слуга, молодой француз, которого он нанял, когда перевел Уилфреда в секретари. Слуга заправлял бритву над дымившимся тазиком с кипятком.

— Черт подери, сколько времени? — прохрипел Харт.

— Десять часов утра, ваша светлость. — Марцелл гордился тем, что говорил по-английски почти без акцента. — Молодая леди и ее отец уже собрали вещи и готовы к отъезду. Они внизу, ждут экипаж, чтобы отправиться на вокзал.

Глава 4

Слуги Харта в изумлении наблюдали, как его светлость несся вниз по ступенькам в килте и в распахнутой рубахе, с темным от щетины лицом и красными глазами.

«Должно быть, они не слишком хорошо его знают», — подумала Элинор. Харт и его холостые братья бывало частенько напивались в этом доме допьяна и валились спать, где придется. Но старые слуги — те, кто привык к этому, — вероятно, уже ушли на более спокойные места.

Впрочем, некоторые из слуг не обращали на герцога внимания и продолжали заниматься своими делами; они-то знали, что значит служить у Маккензи.

Харт обогнал Элинор, обдав ее запахом сигарного дыма и виски. Его волосы были всклокочены, а шея блестела от пота. Став в дверном проеме фойе и упершись руками в дверную раму, он заблокировал выход.

Элинор и раньше видела Харта в таком ужасном состоянии после ночи пьянства, но прежде он сохранял свое озорное чувство юмора и очарование — как бы скверно себя ни чувствовал. А вот сейчас…

Она вдруг вспомнила ту пустоту, что увидела в его глазах прошедшей ночью, — ничего общего с виновато улыбающимся Хартом Маккензи, когда-то не дававшим прохода молоденькой Элинор Рамзи. Да, того очаровательного Харта сейчас не было и в помине.

Нет-нет, он все еще был! Где-то там, в глубине души…

— Элинор решила, что нам нужно вернуться в Шотландию, — сказал из-за спины дочери лорд Рамзи.

— В Шотландию? Зачем? — спросил герцог.

Элинор молча смотрела на него. Слово «убирайся» все еще звенело у нее в ушах.

Тут Харт вдруг взглянул на нее, и она прочитала в этом взгляде совсем другие слова… Казалось, глаза его молили: «Пожалуйста, не уезжай».

— Я спросил вас: зачем? — повторил герцог.

— Элинор не назвала причины, — ответил лорд Рамзи. — Но ты же знаешь, какая она, если уж что-то вбила себе в голову.

— Запретите ей уезжать, — сказал Харт.

Граф усмехнулся:

— Запретить?.. Элинор?.. Эти два слова явно противоречат одно другому.

Харт промолчал, но по-прежнему стоял в дверном проеме. Элинор тоже молчала, глядя в его карие, в красных прожилках, глаза. И казалось, что они могли бы простоять так весь день, изредка поглядывая друг на друга.

  14