Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
56 
— Какая неприятность! — не выдержала Пруди и загнала детей в кафетерий.
— Извини за этот инцидент, — сказала Бетси, когда они остались одни. — Я предупредила близнецов, что дядя Джон может быть занят, но ты же знаешь, как они рассеянны.
Она прикрыла глаза от солнца ладошкой, но ему были видны горькие складки вокруг рта, хотя Бетси пыталась безмятежно улыбнуться Джону как старому школьному другу.
— Я в самом деле причинил тебе боль, да?
— Да, — просто ответила она. — Но лет через двадцать я смогу убедить себя, что ничего трагического не произошло.
Бетси повернулась и скрылась в дверях кафетерия.
Построение закончилось, и пожарники разошлись. Монк остался. Он был мрачен.
— Разрешите к вам на минуту, сэр? Надо бы поговорить.
— Конечно. Пойдемте.
В кабинете Джон опустился в кресло. Монк присел напротив. Не спросил разрешения — нарушил устав, отметил дисциплинированный Джон, но ничего не сказал.
Выдвинув верхний ящик стола, Джон достал пузырек с аспирином. Эти таблетки стали его постоянным спутником. Высыпав на ладонь три штуки, проглотил, не запивая.
— Так, какие у нас проблемы, Монк?
— Я насчет мнимого «истребителя грызунов», сэр.
Джон насторожился.
— Вы знаете, кто он?
— Не совсем, но я увидел его снова. Вчера я наблюдал, как развешивали флаги. И заметил среди рабочих-добровольцев этого человека: та же шляпа с твердыми полями, то же лицо. Я порасспросил окружающих и узнал, что он — работник «Строительной корпорации ГК».
14
Улицы начали заполняться народом. Дети с воздушными шарами, взрослые с прохладительными напитками, спешили занять лучшие места на Мэйн-стрит, где часа через два должен был начаться парад в честь колонистов, заселявших Запад.
Джон не спеша проезжал по улицам, которыми завладели пешеходы. Скоро проезд закроют для всех, кроме участников парада и машин специальных служб. Он поставил свою машину в красной зоне, где стоянка запрещена. В сущности, он не надеялся застать Коха на службе в десять утра в день парада, но с чего-то надо было начинать.
В вестибюле здания строительной корпорации стояла тишина. Пахло свежей краской и скипидаром. На неприметной табличке у лестницы Джон увидел нужные ему номера кабинетов: 100, 101, 102. Это всего несколько шагов влево. Прекрасное расположение. Еще бы, Кох человек успеха.
Первый кабинет был не заперт. В приемной горел свет, но за столом секретаря никого. Та же картина и в других комнатах, куда заглядывал Джон. Лишь в пятом по счету кабинете он услышал голоса. Судя по всему, говорили двое. Может быть, там было и больше людей.
Дверь была неплотно прикрыта. Джон слегка стукнул и распахнул ее. Грант Кох, одетый небрежно, но со вкусом, как подобает процветающему бизнесмену, посмотрел на Джона холодно и раздраженно. Его грузный собеседник выглядел словно бульдог, натасканный на людей, готовый, если прикажут, разорвать пришельца на части.
Джон ходил по острию ножа годами. Он обладал способностью заранее чувствовать взрывную ситуацию, а теперь опасность прямо шибала в нос.
— Так что, Стэнли, ты пришел выпить по моему приглашению? — спросил Кох, поднимаясь с гостеприимной улыбкой. Его собеседник тоже вскочил.
— Вернее, я пришел поговорить с твоим другом, «истребителем грызунов», который присутствует здесь.
— Ты имеешь в виду Леона? — беззаботно спросил Кох. — Он вовсе не истребитель крыс. Это один из моих лучших мастеров. Я подумывал о том, чтобы поручить ему вести перестройку в доме Бетси. Он достоин такого почетного заказа…
— Подходящее задание, так как он уже побывал там. Правда, было слишком темно той ночью, верно, Леон?
У сообщника непроизвольно отвисла нижняя челюсть. Однако выдержанный Кох сверкнул белоснежными зубами, расплывшись в широкой улыбке.
— Джон, старина, ты, видно, перегрелся сегодня на солнце. Не хочешь ли выпить? Как я припоминаю, ты любитель текилы.
Джон, не обратив внимания на приглашение, смотрел не отрываясь в лицо красавчика Коха.
— Где резервуар, Кох? — спросил он в упор.
— Какой резервуар?
— Я догадался — он под медицинским центром, который ты подарил городу из «гуманного» желания делать добро. Хотя и павильон «Мороженое» тоже не следует исключать.
Добродушная ухмылка Коха превратилась в злобный оскал.
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
56 
