Последние отзывы

  16  

— Я придумаю, что ей сказать, — сказал Уинстон, теряя терпение, — но если я узнаю, что ты, Харви, говоришь за моей спиной всякую чушь, как это уже не раз бывало, клянусь, я расскажу ей всю правду.

— Обещаю: буду помогать тебе всем, чем только смогу, — заверил его Харви. — А вот другая причина, почему тебе не следует ехать в Лондон, — у Трейси могут возникнуть всякие вопросы. Мы ведь не хотим,

чтобы ее высокомерный герцог задирал свой аристократический нос и говорил, что англичанин не мог бы попасть в такой переплет.

— Лично мне Осмунд нравится, — пожал плечами Уинстон. — Я не нахожу его высокомерным. Но с другой стороны, Трейси действительно не должна ничего об этом знать — вдруг там и в самом деле что-то есть? — С этими словами он направился к двери. — Я убежден, — закончил он на ходу, — в конце концов окажется, что вся эта история есть не что иное, как плод богатой фантазии Харви.

— Куда ты уходишь? — засуетился Харви. — Нам еще нужно составить телеграмму.

— Ты можешь сделать это и без меня, — ответил Уинстон. — Если мне и предстоит пересечь Атлантику — чего мне сейчас меньше всего хочется, — то я по крайней мере хотел бы проделать это с комфортом. «Кайзер Вильгельм Великий» отплывает завтра утром, и я хочу успеть на него.

Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Гэри и Харви посмотрели друг на друга.

— Поздравляю тебя, Харви, — сказал Гэри. — Я не думал, что Уинстон согласится на твое предложение.

— Если честно, я и сам не верил, — ответил Харви.

Уинстон взошел на борт «Кайзера Вильгельма Великого», когда тот готов был выйти из нью-йоркской гавани во время утреннего прилива.

Корабль, удостоенный Голубой Ленты Атлантического пароходства, перевозил двадцать восемь процентов всех пассажиров, отправляющихся из Нью-Йорка. Помимо комфорта, он предоставлял пассажирам множество развлечений, что помогало скоротать долгий путь через океан.

Уинстона же больше интересовал список пассажиров, копию которого он взял в конторе корабельного казначея.

Он брал билет в последний момент, но магическая фамилия Вандерфельд обеспечила ему одну из лучших кают, и только казначей знал, каких трудов стоило перераспределить других пассажиров так, чтобы не возникло никаких обид.

Тем не менее, как опытный путешественник, Уинстон сразу же проверил все свои комнаты, заранее дал щедрые чаевые коридорным и предоставил своему слуге привести все в порядок и устроить дела по своему разумению.

Сам же уселся в кресло, попросил принести напитки и принялся изучать список пассажиров.

Там не было никого из знакомых, кто обычно приветственно машет ему рукой на пристани, — обычай, который он ненавидел. Хорошо, что по настоянию Харви он так быстро покинул Америку — никто, кроме его семьи, не успел узнать о его отъезде.

— Ради бога, Уинстон, не вступай в разговоры с газетчиками, — предупредил его Харви. — Ты же знаешь, на что они способны, если только заподозрят что-нибудь неладное.

Но Уинстон больше беспокоился из-за матери.

— А я-то думала, ты побудешь со мной, радость моя, — со слезами сказала миссис Вандерфельд, узнав, что сын должен немедленно отплыть в Европу.

— Знаю, мама, мне тоже очень хотелось бы побыть сейчас с тобой, — ответил Уинстон, — но я обещал помочь своему другу, если у него будут трудности, и вот теперь он зовет меня.

— Он? — с подозрением спросила миссис Вандерфельд. — Ты думаешь, я поверю, что за этим не кроется женщина?

— Твоя голова всегда работает только в одном направлении, мама, — с улыбкой ответил Уинстон. — Должно быть, в тебе течет французская кровь, потому что ты всегда действуешь по принципу: «cherchez la femme!»³

— И не без причины! — ответила миссис Вандерфельд. — Я думала, ты уже порвал с той французской актрисой — как ее там звали?

— Габи Десли. Как ты о ней узнала?

— Я все знаю, — с удовлетворением ответила миссис Вандерфельд, — и, хотя ты решил не говорить мне правду о причине твоего поспешного путешествия, можешь быть уверен — я узнаю все его подробности рано или поздно.

— Конечно, узнаешь, мама, — согласился Уинстон.

Он сидел на краешке ее огромной кровати, отделанной в стиле баварского короля Людвига — в синих тонах с серебром. Занавески, скатерть на туалетном столике, наволочки на подушках и простыни — все было обшито настоящим венецианским кружевом, а кровать была отгорожена балюстрадой от остальной части комнаты, как это было принято в королевских спальнях Франции и Баварии.

  16