86 
Когда спустя какое-то время она повернулась к мужу, ее лицо и глаза сияли новым осознанием.
— Сегодня я в первый раз по-настоящему поняла, кто я такая, — тихо проговорила Гроза. — Я наконец осознала себя цельным существом, а не смущенной девочкой, разрывающейся между двумя мирами.
— И что же ты поняла? — мягко спросил Ветер, уже догадавшись, что его жена пережила момент откровения.
— Однажды, очень давно, я сказала тебе, что не принадлежу ни к шайеннам, ни к белым. Помню, я сказала, что я ничто, никто. Я ошибалась, Вольный Ветер. Я так ошибалась! Я принадлежу к шайеннам. Даже несмотря на текущую во мне кровь моих белых предков, я принадлежу к племени шайеннов. Сегодня я окончательно поняла это и что это значит для меня.
Она ответила уверенным взглядом на пристальный взгляд Ветра.
— Я почувствовала правоту и радость, когда с гордостью заявила о своей принадлежности к племени и позволила своему сердцу в полной мере испытать любовь к народу моего отца… к моему народу. До этого я не думала, что когда-нибудь буду гордиться кровью шайеннов в себе. А теперь мне захотелось встать во весь рост и потребовать чести и уважения для своего народа. Более того, я — Летняя Гроза. — Объятия Ветра нашли ее, и она подняла строгий взгляд к его лицу. — Я родилась во время такой же грозы. Она была свидетельницей моего первого вздоха. И сегодня снова гремит гроза, потому что сегодня я родилась заново как частица моего народа, стала сильнее и увереннее. Я — Летняя Гроза, и никогда больше не усомнюсь в этом, не откажусь от этого ни перед собой, ни перед кем другим.
По какому-то жуткому совпадению, не успела Гроза прийти сама с собой в согласие, как на следующий же день в лагерь прискакал Джереми. Он ворвался в деревню на полном скаку, конь его был в мыле и чуть не падал от усталости. Это и мрачное выражение лица седока не оставляли сомнений, что приехал он неспроста. И не с доброй вестью.
Пуме и Тане было достаточно одного взгляда на Джереми, чтобы понять, что на ранчо случилось что-то ужасное. Пума вышел вперед и поздоровался с молодым человеком.
— Джереми, ты принес плохие вести. Что случилось?
Тот, не имея времени и терпения соблюдать все церемонии, перешел сразу к делу:
— Заря. Роджер Уоткинс пытался ее изнасиловать.
— Боже мой! Моя девочка! — Таня оказалась совершенно не готова к новости Джереми, ее обычное самообладание изменило ей. — Она ранена? Где она? Что с ней сейчас?
С побелевшим лицом, дрожащая, она посмотрела на мужа, ища у него сил и утешения, в которых отчаянно нуждалась. Пума крепко прижал ее к себе, погладил по золотистой голове.
— Идем, Джереми. Пойдем в мой вигвам, и там ты как можно быстрее расскажешь нам все подробности.
Вся семья собралась в вигваме Пумы. Мужчины были мрачны, женщины сидели, словно оглушенные, с испуганными глазами, у них тряслись губы и руки, пока они слушали Джереми. Гроза была потрясена не меньше матери и даже не задумалась над тем, что эту неприятную новость принес именно Джереми. Все ее мысли были устремлены к младшей сестре.
— Возможно, этого никогда бы не случилось, если б Роджер так сильно не пил, — сказал Джереми.
— Он стал невыносимым с того дня, когда Гроза объявила, что выходит замуж за Вольного Ветра, — заметил Пума.
— Да, но он ничего не предпринимал, только жаловался и чернил Грозу в глазах друзей, — заметил Джереми. — Он ни разу не попытался отомстить.
— Только потому, что люди его типа слишком трусливы, чтобы пойти дальше жалоб, — презрительно бросил Стрелок. — Смелость отыграться на сестре, которая не сделала ему ничего дурного, он почерпнул в вине. Он никогда бы не бросил вызов равному себе по силе, а только слабому и беззащитному! Низкий ублюдок!
— Как она? — со страхом спросила Таня. — Как моя малышка? Кто за ней ухаживает?
— Сейчас она чувствует себя хорошо, напутанная, потрясенная, несколько синяков, а в остальной все в порядке, — быстро произнес Джереми. — Ей понадобится время, чтобы забыть это и снова научиться доверять людям, но она не ранена. Рэчел настояла, чтобы Заря пожила у нее, пока вы не вернетесь.
— Всего лишь несколько синяков? — Таня не могла так легко оставить эту тему.
Мгновение Джереми колебался, но резкий взгляд Пумы приказал ему говорить свободно и всю правду.
— У Зари сильно ушиблена рука, которую придавил Уоткинс, когда навалился на нее. Синяки на руках, на ногах и… на горле.
86 
