Последние отзывы

  105  

«Легко сказать, но трудно сделать», — тоскливо подумала я, бросив неуверенный взгляд на уходящие вниз ступени.

Падать вниз будет очень больно.

«Не зацикливайся на возможной неудаче, — постарался поднять мой упавший дух Джастудай. — Помни, Вероника, любая мысль материальна, и желания, пусть даже неопределенные, иногда сбываются. Не раздумывай долго. Просто иди».

Легко ему, он ведь железный. Так что даже если мне суждено пересчитать носом каждый чертов выступ, вырубленный в местной породе, и в конце сломать шею, ему вряд ли грозит что-либо серьезное. И тем не менее я продолжила свое схождение вниз. Не годится стоять и ничего не делать, когда с моими спутниками неизвестно что происходит прямо в этот самый момент. Может, именно сейчас их зверски пытают. Как ни странно, это придало сил, открыв второе дыхание.

«А посуда вперед и вперед по лесам, по болотам идет», — всплыли в уме строчки Корнея Чуковского из «Федорина горя».

Видимо, я твердила стишок вслух, как заклинание, потому что, когда мы наконец спустились вниз, демон мило поинтересовался, что это я с таким чувством бормотала себе под нос.

— Классика всегда уместна, — неожиданно смутилась я.

В самом деле, не объяснить же высшему демону, что в качестве ободряющего средства использовала детский стишок.

Коридор от подножия крутой лестницы расширялся. Теперь мы с Аполлионом вполне могли идти бок о бок, не задевая каменных стен руками. Аллилуйя. А то, признаться, я начала опасаться приступов клаустрофобии. Тиграшу, правда, пришлось идти за нами, что его хорошему настроению не способствовало — ну не доверял он демону, и все тут. Терпеливо ожидавшая окончания нашего спуска провожатая смерила нас ироничным взглядом глаз с вертикальными зрачками и предложила следовать за ней. Будто у нас был выбор.

Само подземелье оказалось каким-то нетипичным. Я ожидала сырости, заплесневелого запаха, спертого воздуха, отсыревших стен, дверей с решетчатыми окошками, чтобы тюремщикам сподручней было наблюдать за узниками, деловито шныряющих под ногами крыс с омерзительно голыми хвостами. Готова была услышать скорбное звяканье цепей и душераздирающие стоны несчастных узников, еще не смирившихся со своей печальной участью. Но ничего этого не было.

Было вполне сухо. Стены испускали темно-красное мерцание, а факелы, закрепленные в специальных гнездах, давали достаточно света, чтобы можно было передвигаться по коридору, не рискуя запнуться о какой-нибудь выступ. По обе стороны коридора действительно располагались массивные двери. Но решеток в них не было и подозрительных стонов и воплей не доносилось. В воздухе вместо затхлой сырости плыл аромат каких-то экзотических благовоний с отчетливыми нотками пряностей и цветов. И шепот. Шепот… Эротичный, интимный, словно кто-то нежно нашептывает на ухо предложения страстные, желанные, восторженно-запретные. Будто водят по коже куском теплого бархата, и от этого в сладком предвкушении судорожно сжимаются мышцы живота. Но стоило лишь попытаться сосредоточиться на отдельных фразах, как манящий голос замолкал, оглушая тишиной, а в душе возникало острое, тоскливое чувство потери и сожаления.

— Ты тоже это слышишь? — Я дернула за рукав Аполлиона, чтобы привлечь его внимание к звукам.

— Что именно? — спросил он.

И я почему-то смутилась, словно меня только что застали за чем-то недозволенным.

— Ничего. Показалось. Скажите, а Лилия тоже за века не смогла придумать ничего нового в области мучений грешников? — поинтересовалась я.

Что угодно, лишь бы навязчивый голос заткнулся. Одно дело, когда мне надоедают клинки. К ним я успела немного привыкнуть, а тут еще один прилип.

Привратница резко остановилась, обернулась и обожгла меня таким взглядом, будто я только что залепила ей звонкую пощечину и одновременно плюнула в душу.

— Да будет вам известно, госпожа Лилия совершенна во всех своих действиях, — наставительно изрекла она.

Думаю, если бы меня не сопровождал Аполлион, точно бы не поздоровилось. Да-а, не каждое начальство удостаивается такой пламенной любви подчиненных.

Госпожа Лилия ожидала нас, стоя посреди кроваво-красной комнаты, обитой мягкой на вид тканью и освещенной ярким светом огня в решетчатой жаровне. По стенам живописно развешаны разнообразные кнуты, хлысты, наручники, а также множество предметов неизвестного назначения. С потолка свисали толстые, натертые до блеска железные цепи. У противоположной стены крепились лакированные перекладины из темного дерева с массивными креплениями. Сама демоница, облаченная в немыслимое плетение из белых кожаных ремней, действительно напоминала хрупкий цветок с терновыми шипами, и смотрелась на редкость гармонично в подобном убранстве. Красоту ее жемчужной кожи только подчеркивали ремни, казавшиеся невыносимо грубым обрамлением для такого совершенства. Серебристые, будто подернутые снежным инеем волосы острижены коротко и подкручены вверх, отчего прическа напоминала колокольчик. Пронзительно-синие, с металлическим оттенком глаза смотрели с нескрываемым интересом. В руках она держала хлыст, время от времени пропуская темные тугие кольца плетеной кожи между пальцами, затянутыми в белые перчатки. Раздававшийся при этом звук напоминал шелест змеиной кожи о пустынный песок.

  105