Последние отзывы

  34  

— Добро пожаловать! — оглядывая Мередит с головы до ног, сказал он.

Блеск в глазах был наградой за усилия, приложенные на создание элегантной прически, макияжа, на выбор платья и украшения. Ей казалось, он хочет сохранить в памяти ее образ. Может быть, поэтому приветствие прозвучало скорее как прощание.

— Ты прекрасна.

Хрипотца в голосе выдавала волнение.

— Спасибо.

Она готова была произнести в его адрес те же слова. В темном костюме и крахмальной белоснежной рубашке в этот момент Кернан олицетворял мечту любой женщины о сказочном принце.

— Пойдем.

Он взял ее под локоть и повел к обитой белой кожей мягкой скамейке на носу яхты.

Послышалась команда. Матросы принялись за дело. Яхта отчалила от пирса и медленно двинулась к выходу из порта.

— Хочу заранее извиниться, — сказал Кернан. — Я приложил все усилия, чтобы освободить сегодняшний вечер, но мне должен звонить министр экономики из-за рубежа. Придется принять звонок. Постараюсь не затягивать, но переговоры могут занять какое-то время. Надеюсь, тебе не будет скучно.

Для Мередит это не было неожиданностью. Время от времени репетиции прерывались телефонными звонками.

— Скучно? В такой красоте? — Она обвела рукой темное море и силуэт острова вдалеке. — Здесь все напоминает сказку.

Огни Чатема скрылись за кормой.

— В море будет прохладно. Хочешь, уйдем с палубы.

Мередит покачала головой. Принц достал из ящика под скамейкой тонкое одеяло и набросил ей на плечи. Потом сел рядом, слегка прижав к себе, согревая своим теплом.

Пока яхта плавно скользила вдоль извилистых берегов острова, они с Кернаном вели непринужденный разговор на разные темы: о волнении девушек по поводу предстоящего выступления, о несомненном таланте Эрин Фишер, выздоровлении принца Адриана после травмы, о предстоящем телефонном разговоре с министром экономики, сулившем выгоды для Чатема.

Через полчаса яхта зашла в маленькую гавань и они бросили якорь возле грота в скалистом утесе.

— Его называют Гротом Искрящихся Огней, — сказал принц. — Видишь почему?

Мередит ахнула. Сотни маленьких светящихся точек — светлячков — мелькали в темноте. Бриз усиливался. Кернан убрал одеяло и подал ей руку. Они вошли в невероятной красоты салон.

Кроме огромных окон и легкого покачивания, ничто не напоминало о том, что они на борту яхты. Современная мебель была накрыта льняными чехлами, узорчатые ковры устилали пол, хрустальная люстра освещала стол, сервированный тончайшим фарфором. Ужин был накрыт на две персоны. Роскошь обстановки подавляла Мередит, но Кернан поддерживал ее дух шутками, смехом, поддразниванием.

Изысканные блюда следовали одно за другим, в бокалах играли бесценные вина, которые Мередит никогда не довелось бы попробовать при других обстоятельствах. Растерянность первых минут прошла, и молодая женщина наслаждалась новыми ощущениями, которые преподносил волшебный вечер.

После ужина Кернан проводил ее на палубу, куда подали кофе. Завернув ее плечи в одеяло, он опять прижал ее к себе. Вокруг порхали светлячки, а они продолжали разговор. Сперва говорили на легкие темы, касающиеся блюд и вин, которые подавали за ужином, красоты звездного неба и полуночного моря.

Однако Мередит хотела вызвать принца на откровенный разговор, чтобы убедиться, насколько он способен довериться ей после того, как она вчера после фильма раскрыла ему свою душу.

Довольно решительно она взяла его за руку и прямо спросила:

— Мне бы хотелось узнать, откуда взялись ужасные прозвища, которыми наградила вас пресса: Плейбой, Сердцеед, Принц Разбитых Сердец? После нашего знакомства они кажутся мне несправедливыми и обидными.

Так ли? Разве, сам того не зная, он не готов разбить ей сердце? Кернан прямо заявил, что сегодня их последний вечер вместе.

Ей непозволительно так думать. Надо жить прекрасным мгновением: плеск волны о борт яхты, рука в его ладони, теплое плечо у ее плеча. Она сама выбрала гибельный для себя путь к дальнейшей близости. Даже после расставания пусть он помнит, что она постигла глубину его сердца.

— Спасибо, — сказал он с такой искренностью, что она не удержалась и прижалась плотнее. — Из всех прозвищ, пожалуй, только Плейбой имеет под собой основания.

Он припомнил лето, когда ему исполнилось восемнадцать.

— Я вырвался на свободу. В моем распоряжении было всего несколько месяцев между окончанием школы и поступлением на военную службу. До совершеннолетия моя мать строго запрещала прессе приближаться ко мне. В аскетической атмосфере мужской школы женщины могли присутствовать только в виде постеров на стенах наших комнат и в мальчишеских фантазиях. Я не был готов к атаке на обоих фронтах. Как многие юноши в этом возрасте, мне хотелось получать удовольствия, не заботясь о последствиях. К сожалению, происхождение делало меня публичной фигурой. Начался ажиотаж, как при восхождении новой рок-звезды. Тогда меня не волновало, к чему это может привести. Мне льстило внимание прессы и молодых женщин. Я назначал свидания всем красавицам, которые проявляли ко мне интерес.

  34