Последние отзывы

  62  

Теодора осторожно взяла его под руку.

— Да, папа, есть, — сказала она. — Его светлость хочет, чтобы ты принял решение, и оно будет для всех нас непростым.

— Почему? Что такое? — недоуменно спросил ее отец. — Впрочем, я не буду задавать никаких лишних вопросов. Просто покажите мне картину, и я пойму.

Картинная галерея была на первом этаже, то есть не так далеко от апартаментов графа в южном крыле. Они шли туда молча, и Теодора заметила, что хранитель замка тактично держится чуть сзади. Граф отворил двери с росписью, и они прошествовали через холл, из которого был убран злополучный для Теодоры Пуссен.

Когда они вошли в личные покои графа, Александр Колвин первым делом увидел картины Стаббса. Потом ему уже не нужно было указывать на Ван Дейка, он сразу перешел к нему.

Граф и Теодора затаили дыхание.

— Поразительно! Мастер во всем его великолепии! — пробормотал Александр Колвин, потирая себе кончик носа, что, как было хорошо известно Теодоре, свидетельствовало о его крайнем волнении и обостренном внимании. — Сомневаюсь, что существует еще хотя бы один столь технически блестящий художник, который так передавал бы духовный образ модели… Поразительно. Сколько бы я на нее ни смотрел, она не перестает быть для меня откровением…

Он замолчал. Теодора ждала продолжения, но его не последовало. Отец молча смотрел на картину. Она деликатно потеребила его за рукав:

— Ты должен… догадываться, папа… каких слов мы… ждем?

— А каких? — с отсутствующим видом спросил отец. — Каких таких слов?

Он рассматривал крошечный уголок картины там, где, как он заметил, краска готова была дать мелкие паутинные трещинки.

— Когда я впервые увидела эту картину, я с трудом поверила, что это… копия… нашей, — пояснила отцу Теодора. — Не могу поверить, что наша не подлинная, но если наша подлинная, то это… подделка.

Как бы ей ни хотелось пощадить графа, она сказала то, в чем была уверена.

— Подделка? Кто говорит о подделке? — резко поднял голову Александр Колвин.

— Но… папа! — Теодора смотрела на него напряженно, не отрывая глаз.

И тут Александр Колвин вместо взвешенного и аргументированного ответа разразился веселым смехом.

— Ах, вот ты о чем! Святые небеса! С моей стороны было явным упущением, что я так мало рассказывал тебе об одном из моих любимых художников.

Он обернулся к графу и попенял ему:

— И вы, милорд, увы, на удивление несведущи для владельца такой изумительной коллекции!

— В чем именно я несведущ? — осторожно и уважительно спросил граф.

— Что вы оба должны непременно знать, — менторским тоном заговорил Александр Колвин, — так это то, что Ван Дейк часто рисовал две картины на тему, которая его особенно привлекала.

— Две… версии, папа!? Да что ты говоришь? — воскликнула Теодора. — В это трудно поверить!

Этого она определенно не ожидала!

— Допускаю, что он редко создавал их настолько уж неотличимыми одна от другой, как на этот сюжет, — и он повел рукой над каминной полкой, — но он написал «Коронование терновым венцом» дважды — одна картина находится в Берлине, другая в Мадриде — и две картины «Святой Себастьян», кроме того, два портрета Марчезе Спинолы.

И он опять рассмеялся, взглянув на лица Теодоры и графа.

— Кажется совершенно невероятным то, что ни один из вас этого не знал, а я могу привести вам еще с полдюжины подобных примеров.

Он улыбнулся и добавил, обращаясь к графу:

— А вы, милорд, могли бы позаботиться о том, чтобы увидеть их во время своих путешествий.

— Я в замешательстве, — смущенно проговорил граф. — Но я в восторге! Какое же облегчение! Ваша дочь меня уверяла, что этот мой Ван Дейк копия, а ваш в Маунтсорреле — подлинник. Но чтобы все было так просто… этого я не подозревал!

— Однажды мы положим их одну подле другой, — успокоил его Александр Колвин, — и я покажу вам, что, хотя между ними и есть небольшие различия, можно заметить ряд приемов в его технике, которые никакой умелец не смог бы скопировать.

Теодора вздохнула с облегчением.

Теперь, когда их страхи оказались необоснованными, это непонятным образом укрепило ее веру в будущее и чувство, что, каким бы невероятным это ни казалось сейчас, однажды она и граф будут вместе. Их глаза встретились, и ей показалось, будто она снова в его объятиях и их губы сливаются. «Я люблю тебя!» — хотела она сказать, но знала, что слова им не нужны.

  62