Последние отзывы

  40  

Взгляд Норы был ожесточенным, словно она видела намного больше, чем Брендан намеревался ей сказать.

– Нет, – мягко произнесла она, – это очередной слой. Что было дальше? Рассказывай до конца.

– Мы были бедны, – сказал Брендан. – Знаешь, принято говорить, что бедность – это когда ты не ходишь в ресторан, чтобы поесть, или не получаешь сорок подарков на Рождество, или не носишь новомодную одежду от известных дизайнеров, как все остальные.

– Настоящие бедняки не хвастаются своим положением, – сказала она.

Ну вот. Достаточно. Брендан сказал ей, что чувствует неудовлетворенность своей работой. И о том, что он незаконнорожденный и вырос в бедности.

Однако это не все его секреты. И Нора об этом знает. Брендан ощущал, как ее энергия вытягивает из него слова. Или, может быть, ему просто пора выговориться.

– Мы были практически нищими. По утрам моя мама работала горничной в мотеле и в частных домах, а по вечерам официанткой. Мы считали каждый цент. Иногда у нас не было еды. Иногда нас выселяли, потому что мы не могли заплатить за квартиру.

– Я вырос, зная, что обязан оправдать каждую жертву моей матери. Каким-то непонятным для меня образом ей удавалось зарабатывать на еду и накопить немного денег, чтобы я поступил в университет. Я работал на трех работах. Я получал стипендию. Мать дожила до того момента, когда я получил диплом.

– После ее смерти я колесил по стране, потом переехал в Хансен. Здесь была небольшая архитектурная фирма. Я сказал себе, что должен трудоустроиться, но мне кажется, что я переехал сюда, чтобы забыть прошлое.

– А потом я встретил Бекки. По правде говоря, я не верил, что такая девушка, как она, посмотрит на парня вроде меня. Она была единственной дочерью и выросла в очень обеспеченной семье уроженцев Хансена. У нее на заднем дворе был бассейн, она имела загородный дом в Вале, окончила дорогую школу в Швейцарии.

– Я отгородился от своего прошлого, – сказал он. – Я его стыдился. Я никому не говорил, откуда родом, особенно богатой девушке, которая безумно в меня влюбилась. Я подумал, что если бы она узнала обо мне все, то никогда не согласилась бы выйти за меня замуж.

– Она так ни разу и не спросила?

– Конечно, она спрашивала. Мне кажется, сначала ей нравилась моя таинственность, ибо я мало говорил о своем прошлом.

Брендан умолк. Он наговорил слишком много. Кому нужны его переживания? Но вот он посмотрел на Нору и понял, что ей не все равно. И он увидел, что свет ее глаз не позволит ему отмолчаться – Брендан не успокоится, пока не выговорится.

– Я чувствовал, что должен заслужить веру Бекки в меня. Мне было недостаточно ежемесячно оплачивать счета. Нет, я должен был добиться успеха. Мне требовались все атрибуты успеха.

– Когда мой босс собрался на пенсию, я решил купить у него фирму. А потом, в это же самое время, на продажу выставили дом Бекки. В таких домах, вроде этого, когда-то работала моя мать, пока я был маленьким. Она называла их замками.

В самом деле, пора остановиться. Но казалось, маленький мальчик, обещавший матери купить ей замок, не остановится, пока не скажет все до конца.

– Иногда, если отменяли занятия в школе или я заболевал, мне приходилось идти с ней в те причудливые дома.

– Для ребенка, живущего в двухкомнатной лачуге в районе для нищеты, такие дома казались замками. Отдельная комната под столовую. Четыре ванные комнаты. Паркетные полы и турецкие ковры, красивые картины и удивительные люстры. У детей были тематически оформленные спальни. В одном доме у мальчика была комната пирата, а у девочки – принцессы. Я вырос, мечтая, что когда-нибудь разбогатею.

Брендану казалось, что уже можно остановиться. Но в его душе словно прорвало плотину. Он будто очищался от чего-то токсичного, с каждым словом ему становилось легче и свободнее.

При виде света в глазах Норы он был в свободном падении, надеясь, что выдержит приземление. Глубоко вздохнув, он решил рассказать все до конца.

Глава 14

– Бекки было безразлично, купим мы этот дом или нет. Но мне было не все равно. Я должен был обеспечить ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. Я переусердствовал. Я не хотел, чтобы она работала. Я считал, что, если она станет работать, меня сочтут неудачником, который не в состоянии содержать жену. Я трудился день и ночь. Она все сильнее разочаровывалась во мне, пытаясь до меня достучаться. Она начинала понимать, что моя так называемая таинственность – обычная неспособность найти с ней общий язык. Она сказала, что я перестал веселиться. Что жизнь ее больше не радует.

  40