219 
Глаза Марии наполнились слезами. Карен придвинулась к ней поближе, стараясь успокоить.
Теперь или никогда. Брошенная одинокая девочка должна была, наконец, узнать правду.
— Но почему же вы должны были это сделать? — спросила Карен. — Почему вы отдали меня?
Она старалась говорить как можно мягче, без ноток осуждения в голосе. Но маленькая девочка на фотографии заслужила услышать правду.
— Государство, — сказала Мария, утирая слезы, — государство не оставило нам другого выбора.
Карен посмотрела на нее с недоумением. Почему государство захотело отнять ребенка у матери? Разве Мария и Альфредо плохо обращались с нею? Карен не могла этому поверить. Не поэтому ли она помнит так мало? Какая могла быть еще причина? Может быть, деньги? Нет, не очень похоже на это: они могли нуждаться, но у них был свой дом. Это было больше того, что имеют другие. Мария громко высморкалась.
— Это было так давно, но так больно об этом вспоминать, — сказала она и тяжело вздохнула. — Ну, ничего. Ведь о тебе позаботились. А сейчас ты даже нашла меня. И я опять тебя увидала. Какое счастье!
— Какое счастье, что я наконец-то встретила родную мать, — сказала Карен.
Возникла пауза. Мария молчала.
— Что ты имеешь в виду, Карен? — как-то странно спросила Мария.
— Моя приемная семья была большая, но мне всегда чего-то не хватало. Я чувствовала, что должна встретиться с родной матерью.
Мария взглянула на Карен широко раскрытыми глазами.
— Карен, ты жила у нас почти четыре года с момента рождения. Я была уверена, что государство отдаст тебя нам. Но потом, перед самым удочерением, она вернулась. Она приехала за тобой. И государство отдало тебя ей. Она вышла замуж и захотела взять ребенка обратно. Это разбило нам сердце, мы были убиты. Но это было справедливо. В конце концов, ты действительно не была нашей дочерью.
Ошеломленная Карен уставилась на Марию. Она не могла воспринять ее слова.
— Что? — еле выговорила она.
И это было все, что она сумела сказать.
— Карен, я тебя люблю и всегда любила. Но я была всего лишь твоей приемной мамой. Тебя воспитала твоя родная мать.
37. Плата за одежду
— Лиза, мне надо встретиться с тобой.
Услышав голос Джефри на другом конце провода, Лиза чуть не выронила трубку из рук. Только этого ей не хватало после всех неприятностей с провалом дела и лавиной неоплаченных счетов, за которые Леонард готов был убить ее. Конечно, ее огорчало, что Джефри даже не пытался связаться с ней после того, как Карен застукала их, но потом была эта вонь, и затем все снова стало на свои места. С того момента, как стала известна эта ужасная новость о том, что сделка прикрывается, учитывая повышенную подозрительность Леонарда, Лиза стала думать, что молчание Джефри не столько наказание, сколько благо. Она нуждалась в этом телефонном звонке не больше, чем в еще одной вагинальной инфекции.
— Брось, Джефри, я не буду встречаться с тобой.
Она даже получила определенное удовольствие оттого, что могла так сказать ему. Во всем, что случилось, она винила только Джефри. Он вселил в нее надежды на то, что этот дурацкий пакет акций стоил целое состояние. Он убедил ее, обедая, ну пусть только завтракая с нею, и заварил всю эту кашу. Лизу даже отдаленно нельзя было назвать романтичной, но ее «Я» льстило, что она в состоянии отвергнуть его. Жаль только, что никто не видит и не слышит ее триумфа. Как вспышка или удар возникло и тут же пропало чувство тоски по Карен. К ее удивлению, на глаза навернулись слезы.
— Тебе придется встретиться со мною, — настаивал Джефри. — И, возможно, даже вместе с Белл, которую ты захватишь с собой.
Лиза почувствовала, что у нее останавливается дыхание. Она стояла, судорожно сжимая трубку, и почти видела, как ее легкие съеживаются подобно воздушному шарику на второй день после праздников, когда из него уже почти вытек весь воздух. Она не могла дышать. Какого черта Джефри взбрело в голову говорить с Белл?! Обычно он избегал встреч с ее матерью. Может быть, это его последняя судорожная попытка вернуть Карен обратно? Уж не собирается ли он всплакнуть на груди Белл в ее присутствии и просить их поговорить с Карен? Жди, как бы не так! Лиза ни в коем случае не позволит того, чтобы Белл знала о ее проступке.
— Джефри, слушай меня: все кончено. Я не собираюсь продолжать встречаться с тобой, даже не уговаривай.
219 
