34 
— Обувка не проблема, — сказала она, наклоняясь и стаскивая туфли. — А если оступлюсь, тоже не беда. Ведь ты будешь рядом и, если что, поддержишь. — Произнеся последнюю, очень дерзкую, на ее взгляд, фразу, Пэм сама удивилась собственной смелости. Надо же, как вольно заговорила! Темнота, что ли, способствует раскрепощению.
Несколько мгновений Энди смотрел на нее, затем усмехнулся.
— Что ж, впечатляет. Ладно, если ты так решительно настроена, помогу тебе спуститься. Кстати, туфли можешь оставить здесь, чтобы руки были свободны. На обратном пути заберем.
Пэм поставила туфли в траву.
— Хорошо. Так где здесь спуск?
— Тут, за сосной.
— Замечательно! — Пэм с решительным видом двинулась к Энди. — Ну, где?
Он кивнул вниз.
— Вот. Только я пойду первым. Давай руку. Этого Пэм не ожидала, но, чуть помедлив, все же протянула руку, и Энди сжал ее.
Они двинулись вниз по каменистой тропке, которая шла зигзагами — то вправо, то влево. Пэм сразу поняла, что в одиночку да еще в потемках она ни за что не справилась бы со спуском.
— Как тебе босиком? — спросил Энди.
— Терпимо, — пропыхтела она.
На самом деле идти босиком было очень непривычно. Казалось, в ступни впивается каждый камешек и все они, как назло, острые. Порой Пэм с трудом сдерживала болезненный возглас и раза два все-таки охнула. Но, с другой стороны, она не могла не радоваться тому, что все это отвлекает ее от того, о чем еще совсем недавно она могла лишь мечтать. Сейчас это происходило наяву — Энди держал ее за руку, — и, если бы не камушки под босыми ногами, она, наверное, просто растаяла бы от жара, порожденного этим прикосновением.
Тем не менее, когда спуск наконец-то завершился, Пэм вздохнула с облегчением. Теплый песок показался ей мягче любого из персидских ковров, о которых она рассказывала сегодня Мейде на балконе, описывая роскошную жизнь восточных владык.
— Здесь лучше? — спросил Энди.
— Конечно! — Рассмеявшись, Пэм побежала к воде.
Энди двинулся следом.
— Надеюсь, ты поняла, что спускаться следует очень осторожно?
— Да, разумеется! — Она шлепала по воде, приподняв подол платья, чтобы не намочить.
Энди с усмешкой наблюдал за ней, сунув руки в карманы. Спустя некоторое время перевел взгляд на море и пробормотал:
— Как хорошо, что за тобой не увязалась Мейда. Хоть немного отдохну от нее.
Пэм остановилась, посмотрела на него, затем негромко спросила:
— Неужели ты настолько устаешь от собственной невесты?
Энди слегка нахмурился.
— Я вообще плохо переношу детский лепет, особенно бессвязный.
— Надо привыкать, — обронила Пэм, — ведь у вас с Мейдой скоро родится ребенок.
Энди вздохнул.
— Да, но я имел в виду не это, а рассказы Мейды о том, в каких магазинах вы с ней сегодня побывали, что видели и что купили.
Брови Пэм удивленно взлетели.
— Когда это она успела отчитаться?
— Пока на виллу ехали, — буркнул Энди.
— Ах вот о чем Мейда говорила всю дорогу! Я, признаться; задумалась и не вникала в вашу беседу.
— Ну и правильно.
Пэм вновь принялась бродить в воде взад-вперед.
— Не для этого ли ты пригласил меня сюда — чтобы я занималась с Мейдой и она не досаждала тебе своей болтовней?
Энди ответил не сразу. Несколько раз качнулся с пятки на носок и лишь потом взглянул на Пэм.
— Отчасти и для этого. Но не только. Мне действительно пока сложно находиться с ней наедине. Да и она, уверен, в твоем присутствии будет чувствовать себя гораздо лучше. Только осторожнее со сказками. Не стоит вбивать некоторые идеи в неокрепший детский мозг.
Пэм вновь остановилась и удивленно повернулась к нему.
— Какие идеи? И какие сказки?
— Те самые... Я слышал, что ты говорила Мейде там, на балконе. — Энди кивнул в направлении виллы.
— Ай-ай-ай, — покачала Пэм головой. — А подслушивать-то нехорошо!
— Да я просто услышал ваш разговор, когда принес твою сумку.
Вспомнив, как рассказывала Мейде о происхождении некоторых интимных женских игрушек, Пэм порозовела. К счастью, в темноте это было незаметно.
— И много ты слышал? — сдержанно спросила она.
— Достаточно, чтобы понять, что тебе не чужды феминистические идеи.
Пэм слегка пожала плечами.
— Что же здесь удивительного, мы в Америке живем, а не в условиях какой-нибудь восточной деспотии.
— Верно. Но стоит ли смущать ум девчонки, которая даже слова такого не знает — деспотия? И которой следует слушать, что говорят более мудрые люди, да помалкивать? Разве ты не допускаешь мысли, что Мейда может превратно тебя понять? Ее и так порой трудно обуздать, а тут ты с идеей женской свободы!
34 
