119 
— Я не знаю, как это происходит, — жаловался мальчик. — Если бы знал, то, конечно, не делал бы этого. Ах, эти злые феи…
Я поговорила о нем с Жанной. Она сказала, что сможет одновременно заниматься с Кендалом и с Вильгельмом. К тому же нянька Вильгельма только и мечтала о том, чтобы сбыть его с рук. Жанна начала обучать основам наук обоих мальчиков.
Вот тогда-то мы с радостью обнаружили, что Вильгельма никак нельзя было назвать глупым.
— Вообще-то, — как-то заметила Жанна, — мне кажется, что если найти верный подход, он может оказаться необычайно умным ребенком. Но сначала нужно войти к нему в доверие. Он постоянно ожидает нападения.
Вначале Вильгельм не понравился Кендалу. Он даже спросил меня, обязан ли он общаться с этим неинтересным мальчиком.
— Он бегает намного медленнее, чем я, — презрительно заявил мой сын.
— Именно поэтому ты и должен стать ему другом.
— Кроме того, он очень глупый.
— Это ты так думаешь. Кто знает, возможно, ты ему тоже кажешься глупым.
Такой подход ошеломил Кендала, и он призадумался. Позже я заметила, что он внимательно наблюдает за Вильгельмом, видимо пытаясь понять, в чем заключается истинная ценность того или иного человека.
Когда Вильгельм смог решить арифметическую задачу быстрее Кендала, это стало поворотным моментом в их отношениях. Об этом мне рассказала Жанна. Кендал получил доказательство того, что кое в чем Вильгельм превосходит его, и это послужило для него хорошим уроком.
Жанна умела обращаться с детьми. Она устанавливала правила, которые никому не позволялось нарушать, и, похоже, мальчики это понимали и принимали. То, что Кендал является лидером в играх, не вызывало сомнений, но на уроках Вильгельм, как правило, первым находил правильный ответ.
— Иногда я позволяю им хитрить, — делилась со мной Жанна. — Главное то, чтобы они оставались друзьями. Поэтому я делаю вид, что не замечаю, когда Вильгельм подсказывает Кендалу решение задачи. А Кендал начинает понимать, что если он быстрее бегает и лучше ездит на пони, а тем более если он на какой-то дюйм выше ростом, это отнюдь не делает его лучше Вильгельма.
В мое распоряжение предоставили ту самую комнату, где я в прошлый раз работала над портретом барона. Теперь я могла опять заняться живописью. Мальчики часто заходили туда, потому что Кендал очень любил рисовать.
Я дала краски и Вильгельму. Однако глядя на его рисунки, поняла, что художником он не будет.
— Попробуй рисовать карандашом, — предложила я ему. — А потом уже сможешь взяться за краски. Но вначале рисуй карандашом.
Вильгельм тогда нарисовал карандашом чье-то лицо, но я не могла понять, кого он хотел изобразить.
— Это мой папа, — пояснил он. — Видите… большой и сильный. Самый сильный человек в мире.
— Не похоже, — заявил Кендал, схватил карандаш и тут же сделал набросок, который и в самом деле очень напоминал барона.
На Вильгельма это произвело сильное впечатление. Он с грустью посмотрел на меня.
— Я очень хотел бы так хорошо нарисовать папу, — вздохнул малыш.
Я положила руку ему на плечо и заявила самым беспечным тоном:
— Гляди веселей, Вильгельм. Твой рисунок тоже неплох. Пойми, невозможно уметь все на свете делать хорошо. Мадемуазель Жанна говорит, что ты очень быстро решаешь примеры.
— Мне нравится решать примеры, — улыбнулся он.
— Вот видишь, — я наклонилась к нему и прошептала: — И ты решаешь их лучше Кендала… а вот он рисует немного лучше, чем ты. Ну и что? Он ведь мой сын, а я — художник. Его дедушка был художником, и его прапра… можешь повторить это очень много раз… в общем, все они тоже были художниками. Это у нас наследственное. Так что ничего удивительного.
— Он похож на них. Когда я вырасту, то буду похож на своего папу.
Мы опять вернулись к тому, с чего начали. Он боготворил отца, который, в свою очередь, его откровенно игнорировал. Я опять ощутила, как в моей душе закипает гнев.
А Ролло постоянно изыскивал возможности остаться со мной наедине.
Я говорила себе, что, когда мы поселимся в Хижине, все будет проще. Затем мне вдруг показалось, что будет еще хуже. Я вообще не должна туда переезжать. Мне следует безотлагательно покинуть замок. Но куда я поеду? И как же Кендал? Он опять станет худым и изможденным.
— Вы жестоко обращаетесь с Вильгельмом, — упрекала я Ролло. — Почему вы ведете себя так, будто он вовсе не существует?
119 
