Последние отзывы

  24  

Лицо маркиза лишний раз подтвердило, что выбор маркизы оказался верным. И вот сейчас, сидя в фаэтоне рядом с Вальдо, который то и дело приподнимал шляпу, приветствуя знакомых, Друзилла замечала, как при виде нее глаза мужчин расширялись, а глаза женщин превращались в узенькие щелочки.

Почти прозрачное платье Друзиллы было довольно простым, но оно очень плотно облегало ее фигуру, что и требовала мода тех времен, введенная в Париже Жозефиной, женой Наполеона Бонапарта.

Платье было настоящим шедевром. Сшитое из нежно-желтого муслина, который, казалось, был окрашен самим солнцем, оно лишний раз подчеркивало белизну ее кожи и придавало рыжим волосам феерический блеск. Шляпка с высокой тульей была украшена страусовыми перьями, гармонировавшими с топазовым ожерельем, которое маркиза собственноручно сняла с шеи и надела на Друзиллу. Тонкое запястье обвивал браслет из таких же сверкающих камней.

– Ты хорошо провел время в Ньюмаркете? – спросила Друзилла, прерывая молчание.

– Я потерпел неудачу на скачках, – ответил маркиз, – я проиграл все деньги. Возможно, не последнюю роль в этом сыграло мое настроение.

– Я слышала, Ньюмаркет славится медленными лошадьми и быстрыми, хваткими дамочками, – заметила Друзилла.

Эти слова так поразили маркиза, что на мгновение он потерял дар речи и отпустил вожжи.

– Друзилла! – вскричал он наконец. – Как ты можешь так выражаться!

– А разве кто-нибудь, за исключением наших лошадей, может нас услышать? – удивилась она. – Могу поспорить, что они слышали и более сильные выражения.

Губы маркиза искривила недовольная гримаса. Через некоторое время он проговорил:

– Прошу тебя следить за своей речью. Вон впереди коляска леди Джерси, я представлю тебя ей. Имей в виду: одно неосторожное слово – и тебе навсегда будет закрыт путь в Олмак. А это, как тебе известно, в высшем свете означает конец всему.

– Я буду держаться так, как принято, – пообещала Друзилла, сопровождая свои слова смешком.

Маркиз направил лошадей к открытой коляске, в которой восседала некоронованная королева бомонда и самая опасная женщина во всей Англии.

Обаятельная и жизнерадостная, как милый воробышек, она в то же время по своей жестокости могла соперничать с пантерой, а тем, кто хоть раз осмелился вызвать неудовольствие леди Джерси, следовало бояться ее больше, чем самую страшную гадюку.

Однако маркиза она приветствовала улыбкой, выражавшей безмерную любовь.

– Я ужасно сожалею, Вальдо, что меня не было вчера на приеме у маркизы, – проговорила она.

– Единственное, что испортило вечер, – это ваше отсутствие, – галантно ответил маркиз.

Глаза леди Джерси внимательно изучали каждую деталь туалета Друзиллы.

– Можете представить вашу невесту, – совершенно по-королевски приказала она.

– Позвольте представить вам мою троюродную сестру, Друзиллу Морли, сударыня, – сказал маркиз. – Вам, должно быть, известно, что до нашей свадьбы она будет жить у моей бабушки.

Леди Джерси сухо кивнула.

– Я слышала, – проговорила она, поворачиваясь к маркизу, – что прием в день венчания состоится в Карлтон-Хаусе. Вам действительно покровительствуют.

– Если это так, – заметил маркиз, – то тут немалую роль сыграло ваше благосклонное отношение ко мне.

Леди Джерси слабо улыбнулась.

– Вы всегда были очень искусным льстецом, мой дорогой Вальдо. Это очень редкое для англичанина качество, так как большинство из них с трудом выдавливает из себя самый простенький комплимент.

– Я никогда не льстил вам, – запротестовал маркиз. – Я всегда говорил только правду.

На мгновение оживленное лицо леди Джерси, казалось, застыло. Она подняла на маркиза глаза, выражение которых заставило Друзиллу поджать губы.

Маркиз в знак прощания приподнял шляпу, и они влились в поток украшенных различными геральдическими знаками и гербами сверкающих экипажей, соперничающих друг с другом по красоте и элегантности.

– А леди Джерси тоже входит в список твоих побед? – поинтересовалась Друзилла.

– Тебе не следует задавать подобные вопросы, – с упреком заметил маркиз. – В самом деле, Друзилла, ты должна вести себя более осмотрительно.

Друзилла вздохнула.

– Дорогой мой, – проговорила она, – теперь я вижу, что будут представлять собой наши с тобой разговоры. «Доброе утро, милорд, – такими примерно словами я встречу тебя, – надеюсь, вы хорошо почивали?» – «Неплохо», – ответишь ты. «У меня есть подозрение, что вчера ваша светлость изволили поздно вернуться домой, или я ошибаюсь?» – «Меня втянули, – наверняка ответишь ты, – в скучнейшую дискуссию по поводу того, что объявленная Бонапартом амнистия есть не что иное, как попытка выиграть время для строительства наступательного флота». – «Как интересно, милорд! И где же происходил этот обмен мнениями – в Уайт-Хаусе или у госпожи Барклай?»

  24