42 
А увидев ее замершей на террасе в лунном свете, почувствовал нечто странное и совершенно непривычное. И при этом невероятно большое и глубокое.
Неужели это любовь?
Черт, да он уже даже мысленно не вздрагивает при этом слове! И это лишь очередной раз доказывает, как далеко все зашло. За всю жизнь он ни разу не сталкивался с настоящей любовью, да и вообще в его семье браки долго не длились. Родители развелись, когда он был еще совсем маленьким, да и друзья постоянно влюблялись в кого-то нового, так что Ванс никогда не верил в любовь.
И он ни разу не говорил этого слова женщинам, потому что все равно никогда не испытывал того, что оно описывало.
Но теперь, с Шарли… Ладно, он первый готов признать, что ни черта не смыслит в любви, но одно он знал точно. И эта женщина, и ее ребенок успели завоевать себе место в его сердце. А это что-то, да значит, верно же?
Обернувшись через плечо, Шарли улыбнулась, и у него мгновенно перехватило дыхание. Голубые глаза так и блестели, а пухлые неотразимые губы… Да и вообще она вся целиком неотразима. Ванс вдруг понял, что зашел так далеко, что уже вряд ли когда-нибудь сумеет отыскать дорогу назад.
– Что ты здесь делаешь? – Ванс наконец-то вышел через стеклянные двери на террасу.
– Я проснулась, – Шарли пожала плечами, – проверила Джейка и, раз уж сегодня такая чудесная ночь, решила полюбоваться звездами и подумать.
– Всегда боюсь, когда умные женщины начинают думать. – Подойдя со спины, Ванс обнял ее за талию.
Стоило нависшей над ней угрозе развеяться, и Шарли стала необычайно… задумчивой. Гибель Генри ее расстроила, но при этом она наконец-то смогла вздохнуть свободно, ведь ее ребенку больше ничего не грозило. Только Ванс все равно чувствовал, что есть что-то еще, что-то такое, что она не хочет говорить. И это беспокоило его куда больше, чем ему бы того хотелось.
Накрыв его ладони своими руками, она склонила голову ему на плечо, и Ванс сразу же почувствовал себя… цельным.
– Расскажешь, о чем думала?
Она легонько погладила его по руке:
– Нам с Джейком пора возвращаться домой.
Ванс глубоко вдохнул, а его сердце пропустило пару ударов:
– Домой? Но зачем?
Повернувшись в его объятиях, она отбросила с лица волосы и посмотрела ему в глаза:
– Потому что нам здесь не место. Ты был очень любезен и помог нам в трудную минуту. Помог мне. Но ты же понимаешь, что это не может длиться вечно?
О вечности действительно никто не говорил, но и каких-то временных границ они тоже не устанавливали. Он сглотнул.
– А к чему торопиться? Ты здесь счастлива, да и с Джейком мы отлично ладим…
– Да, но мне пора возвращаться в свою жизнь. Здесь замечательно, но это не мой дом.
– Но он мог бы им стать.
– Ванс…
– Я просто хочу сказать… – Черт, да не знает он, что хочет сказать, и лишь одно может утверждать наверняка. Ее слова подействовали на нее не хуже прямого удара в солнечное сплетение. – Останься хоть ненадолго. Давай насладимся друг другом без висящей над головой угрозой.
Шарли улыбнулась:
– Это ничего не изменит.
– А почему что-то вообще нужно менять? И зачем обязательно навешивать ярлычки? Почему нельзя просто продолжать?
– Потому что это не только меня касается. Я должна думать о Джейке.
– Я тоже о нем думаю. Он здесь счастлив, и ему нравится его комната. Я нравлюсь.
– Даже слишком.
– И как это прикажешь понимать?
– Так, что с каждым днем он все сильнее к тебе привыкает, а утром, когда ты кормил его кашей, я слышала, как он назвал тебя «дадой».
Да, Ванс помнил, как обрадовался малыш, освоив новое слово. И помнил, как обрадовался сам, когда мальчик тянулся к нему, произнося это слово.
– Если мы сейчас не уйдем, он начнет верить, что ты его отец, и потом ему будет еще больнее с тобою расстаться.
– Но почему именно сейчас? Почему ты так внезапно об этом заговорила?
– Вовсе не внезапно. Я должна была уйти сразу же после смерти Генри. И ты это отлично понимаешь.
– Так ты теперь еще и мысли читаешь?
– Нет, но глупо отрицать очевидное.
Мысли Ванса бесформенным облаком роились у него в голове, а сердце едва билось. Она ошибается. Нет тут ничего очевидного, а сам он даже не думал о том, что они с Джейком могут уйти. Как же он быстро успел к ним привыкнуть… Привык спотыкаться в темноте о детские игрушки, привык чувствовать по утрам аромат каши и, главное, привык засыпать в обнимку с Шарли.
Сам он даже не задумывался, что будет, когда наконец исчезнет нависшая над ними угроза.
42 
