Последние отзывы

  150  

Фитц-Осберн умолк. Собравшиеся уставились на него словно зачарованные. Рауль увидел, как какой-то мужчина открыл было рот, но тут же вновь закрыл его и сделал глотательное движение. Сенешаль, воспользовавшись всеобщим замешательством, отважно заявил:

– Я сам готов снарядить для этого предприятия шестьдесят кораблей! Сеньор, мы готовы повиноваться вам! Располагайте нами!

Это было уже слишком. Взбешенные вассалы наконец-то обрели дар речи; приличия были моментально забыты; десятки разъяренных голосов взревели дружное «Нет!». Анри, лорд Сент-Илер де Феррьер, протолкался вперед, к самым ступенькам возвышения и, злобно глядя на сенешаля, выкрикнул:

– Ложь! Ложь! Это твои слова, а не наши! Мы не поплывем за моря!

Уголки губ герцога дрогнули; он повернул голову и в упор взглянул на оратора. В дальней части залы Ричард де Бьенфет, с грохотом вскочив на скамью, заорал:

– Стыд и позор! Стыдись, Анри де Феррьер! Все настоящие мужчины согласны с тем, что сказал Фитц-Осберн.

– Неправда! – воскликнул Фульк дю Пен и попытался стащить сенешаля вниз. – Это выходит за рамки нашей вассальной присяги!

– Как, неужели мы боимся? – вскричал молодой Гуго д’Авранш. Он запрыгнул на скамью рядом с Ричардом де Бьенфетом и взмахнул мечом над головой. – Пусть ответят молодые мужчины!

Но герцог ничего не сказал; он смотрел на Рауля Тессона, который, не проронив ни слова, спокойно стоял в стороне, привалившись плечом к одной из колонн. На лице его было написано непреклонное выражение, он не дрогнув встретил взгляд герцога, и в его глазах читалось явное неодобрение.

Роберт Пико де Сей, последовав примеру де Бьенфета, взгромоздил свою тушу на скамью.

– Нет, нет! – прогрохотал он. – Давайте не забывать об уважении, которое мы должны оказывать его милости герцогу! Это недостойно. Тем не менее со всем почтением я должен сказать…

Но его голос потонул в дружном хоре. У вассалов окончательно лопнуло терпение, поэтому они не стали дожидаться, пока он закончит свои утомительные разглагольствования. Ив де Васси локтями проложил себе дорогу в первый ряд и громко заявил:

– Туда, куда зовет нас долг, мы пойдем обязательно, но долг не призывает нас воевать за морем. Как! Неужели мы оставим свои границы открытыми для Франции, а сами отправимся в увеселительную прогулку за тридевять земель?

Внезапно к самому краю возвышения решительно шагнул Одо. Глаза его метали молнии; пальцы нервно теребили складки сутаны.

– Нормандские псы! – с горечью воскликнул он. – Неужто священник должен указывать вам путь?

Герцог пошевелился на троне. Сказанное им не расслышал никто, кроме епископа. Но Одо сердито повел плечами и отрешенно плюхнулся в резное кресло рядом.

Вильгельм поднялся на ноги. Понадобилось некоторое время, чтобы шум стих, потому что стоявшие в первых рядах сочли необходимым предупредить криком задних, чтобы те замолчали, поскольку будет говорить его светлость герцог, а еще трое посчитали себя обязанными стащить с лавки Ричарда де Бьенфета.

Герцог же невозмутимо ждал, пока в зале не воцарится спокойствие. А когда наступила полная тишина и собравшиеся с тревогой и волнением воззрились на него, он взглянул прямо на лорда Тюри-ан-Сингуэлица и властно произнес одно-единственное слово:

– Тессон!

Владетель Сингуэлица вздрогнул и, нахмурившись, шагнул вперед. Для него освободили проход; он подошел к подножию возвышения и снизу вверх угрюмо взглянул на герцога.

На губах Вильгельма заиграла слабая улыбка; он ласково попросил:

– Проводи меня, Рауль Тессон.

– Монсеньор…

– Проводи меня, Тессон.

Лорд Сингуэлиц нехотя поднялся по ступеням на возвышение и угрюмо последовал за герцогом прочь из залы. Оставшиеся, удивленно переглянувшись, выразили общее мнение, что никто не может предугадать, как намерен поступить Вильгельм.

А в соседней комнате Тессон занял оборонительную позицию у самых дверей, искоса поглядывая на герцога.

Вильгельм же расстегнул на плече застежку мантии, сбросил тяжелую, подбитую мехом накидку и не глядя протянул ее на вытянутой руке. Лорд Сингуэлиц, шагнув вперед, принял ее.

– Итак, друг мой? – начал герцог.

Тессон, сложив мантию, перебросил ее через спинку кресла.

– Монсеньор, вы не заставите меня сказать вам «да», – прямо заявил он. – Вы еще молоды, но я уже оставил позади скороспелую порывистость юности.

– Ты готов выступить против меня, Тессон, и отказать мне в помощи? – осведомился герцог.

  150