очень нудно 
8 
– Да, когда она сердится, приближаться к ней действительно крайне опасно для жизни! – рассмеявшись, согласился я. И, успокоенный словами Карла, двинулся дальше за ним. А спустя еще с десяток шагов и думать забыл об этих дружках-приятелях – графе Канупэ и Ралленберри и виконте Жалье.
Сделали мы с Карлом свои дела, идем обратно. Без помех миновали не слишком оживленный длинный коридор, вышли в зал. И, замедлив шаг, принялись пробираться вдоль стены к своей компании, лавируя меж снующих туда-сюда слуг, больших и малых компаний благородных сэров и леди, одиноких персон, слоняющихся в поисках приключений, да двух рядов тонких рельефных колонн, поддерживающих протяженный внутренний балкон. Под ним толпился весь праздный нетанцующий люд, а основная, открытая часть зала была на откуп кружащимся под музыку парам отдана, и просто так ходить по ней было нельзя.
И я еще подумал, расшаркиваясь с никак не заканчивающимися знакомцами и знакомыми Карла и уклоняясь от новой колонны, возникшей на пути, что было бы неплохо подняться на него. На балкон этот. Разумеется, не на ту небольшую, отдельную часть, где музыканты сидят, а на другую, что подковой охватывает зал. Оттуда наверняка открывается захватывающий вид…
«Вернемся – обязательно зазову-приглашу Кейтлин полюбоваться сверху на бал!» – тотчас же решил я, усмотрев в этом прекрасную возможность настроить свою невесту на романтический лад и немного пообщаться с ней накоротке. – Нужно только заблаговременно спровадить куда-нибудь Мэджери, а то она, как пить дать, увяжется за нами. Что будет совсем некстати».
Но хорошенько проработать возникший план, который, возможно, позволит возвратить наши сильно пошатнувшиеся благодаря одному рогатому поганцу и его вызывающему подарочку отношения с Кейтлин к прежним – более доверительным, у меня не вышло. Отвлекли…
– Ба, какие люди! – радостно вскричал парень лет так двадцати пяти – двадцати семи, возглавлявший пробирающуюся нам навстречу немалую компанию.
– Ты прав, Клив, какие люди, – с некоторым, как мне показалось, умилением поддержал его другой – долговязый, длиннорукий и с виду весьма крепкий физически молодой мужчина.
– Вам чего надо? – едва заметно поморщившись, с вызовом осведомился Карл. Обойдясь при этом без полагающихся по этикету приветствий в адрес как этих двоих, преградивших нам путь, так и остальных из их компании, стоящих чуть позади, хотя там имелись и две девушки. Ну и мне никого не представил. Хотя в том и не имелось особой нужды – я уже опознал стоящих перед нами.
– От вас, баронет, абсолютно ничего, – немедля заверил его ди Браенс.
– Тогда с дороги! – нетерпеливо бросил Карл. И перед ним расступились… Чтоб, пропустив его, сомкнуть ряды передо мной.
– А ты, Стайни, погоди, – проникновенно попросил меня граф, резво преграждая своей грузной тушей путь. И, слащаво улыбаясь, дурашливо выдал: – Дай нам хоть полюбоваться немного на эдакую знаменитость! На самого жениха Черной Розы Империи!
И вся их компашка громко заржала. Непонятно с чего. Тут желчью от зависти исходить надо, а не смеяться. Но я не стал акцентировать на этом свое внимание, а лишь педантично поправил своего визави, явно преднамеренно допустившего ошибку в обращении:
– Вообще-то для вас, граф, исключительно – ди Стайни.
Высказался, в общем, коротко и по существу, без излишних пустословий. Ведь опускать в обращении ко мне благородную приставку к фамилии или приставку – сэр перед именем ди Браенс не имеет ровным счетом никакого права. Потому как я ему такого дозволения не давал. И знакомства со мной до получения мною рыцарского пояса он не водил, чтоб в личном общении продолжать обращаться ко мне по-простому, как это делают те же Кейтлин и Мэджери или мои кельмские друзья…
– Ах да, извини, конечно же – ди Стайни! – моментально повинился всплеснувший ручками граф. И мне ничего не оставалось, как после крохотной паузы коротко кивнуть в знак принятия прозвучавших извинений. Да рассмотреть наконец хорошенько этого ди Браенса – вырядившегося в обильно украшенный кружевами костюм из темного с синевой бархата пухлого русоволосого парня с несколько одутловатым и раскрасневшимся лицом, неестественным блеском глаз и сузившимися до размеров булавочной головки зрачками. Не иначе – закинувшегося какой-то дурью.
Граф же, заметив мой изучающий взгляд, неожиданно подмигнул мне. И, чуть склонившись вперед, спросил заговорщическим тоном:
8 
