Последние отзывы

  66  

Верона подумала, что поделывает сейчас Форбс? Потом вспомнила, что его уже нет в Фэйде, что он направляется домой. Сидит сейчас в каком-нибудь прокуренном, продуваемом сквозняком салоне, в котором время от времени громкоговоритель выдает команды и распоряжения начальства.

С содроганием Верона вспомнила свое собственное путешествие и обратный путь в каюте, в которой было еще пять пассажирок, сильную качку в Бискайском заливе. Только одна из ее попутчиц, старше ее по возрасту, казалось, была рада тому, что возвращается домой. Остальные офицерские жены помоложе, с сожалением покидали Египет. Они обожали армейскую жизнь и, по их словам, «никогда так чудесно не проводили время».

Верона думала: «Стефан был прав – правы и те, кто предупреждал меня, что я возненавижу эту жизнь. Но я надеялась, что все будет хорошо и что я буду счастлива с Форбсом».

А еще она надеялась выбросить из своей головы воспоминания о Стефане Бесте. В этом и была ее самая роковая ошибка.

Верону охватил приступ ностальгии – перехватило горло, когда машина проезжала мимо поворота к старому дому, где когда-то жил Стефан. Она почувствовала безумное желание выскочить из машины, взбежать по знакомым ступеням, позвонить в дверь и броситься в его объятия прямо там, у него в мастерской, как это происходило сотни раз.

Но этого не будет. Какой-то другой человек жил сейчас в его квартире.

Ей вспомнилась строчка из Теннисона – этот вопль, вырвавшийся из разбитого сердца поэта:

«О, смерть в расцвете жизни. О, дни, которым повториться не судьба!»

Верона закрыла рукой глаза и постаралась собраться с духом. И в самом деле, ей надо приложить еще немного усилий, чтобы не воспринимать жизнь так трагически. Как говорил Док, «нельзя смотреть только в прошлое». Надо собраться с духом и жить будущим.

«Ах, если бы я знала, что надо делать!» – подумала Верона.

Когда автомобиль миновал Глочестер-роуд и подъезжал к дому, где жил Ноэль Тернер, Вероне показалось, что она слышит голос Стефана, раздающийся откуда-то из незабываемого прошлого – ядовитый, жестокий и, как всегда, точно расставляющий все по своим местам.

«Ради Бога, не доверяй своим эмоциям – твори свою собственную судьбу».

Вот она и сотворила свою собственную судьбу. И он ей в этом помог.

«Ах, Стефан, Стефан, – рыдала про себя Верона, – твоя вина не меньше моей. Ты испортил мне жизнь, а я испортила жизнь Форбсу. И сейчас нет никакого выхода!»

Тоска по прошлому все так же мучила ее, когда она позвонила в квартиру Тернеров, Верона часто бывала здесь раньше, вместе со Стефаном или без него. Приятная квартира на самом верхнем этаже одного из больших домов на тихой Кенсингтонской площади, где близнецы раньше жили вместе. Верона чувствовала странную смесь знакомых воспоминаний и новых впечатлений. Дождь лил как из ведра. Застывшие деревья и кусты на площади, изуродованные противовоздушными укрытиями, сейчас наполовину разобранными, выглядели продрогшими и печальными. Но когда-то в мастерской Ноэля было светло тепло и радушно, и это согрело сердце Вероны.

Близнецы встретили ее с неподдельной радостью. Они обнимали ее, придирчиво осматривали, нашли, что она сильно похудела, но осталась по-прежнему красивой, сообщили, что все по ней ужасно соскучились.

Тернеры обращались с Вероной, как с почетной гостьей, за которой надо было внимательно ухаживать, помогли ей снять меховой жакет, который промок в ту же минуту, как она вышла из машины, сунули ей в руки бокал с чем-то спиртным, усадили в кресло у камина. Ее познакомили с Полем Севаничем, мужем Эвелин – высоким изящным молодым человеком с бледным интересным лицом, темными миндалевидными глазами и шапкой черных волос. Он поцеловал ей руку и без предисловий заявил, что находит ее лицо гораздо красивее, чем на портрете.

В теплой светлой комнате в дружеской атмосфере Верону немного отпустило напряжение, она почувствовала себя лучше. Ее взгляд мечтательно блуждал по комнате Ноэля. Когда близнецы жили вместе, здесь всегда присутствовал некоторый беспорядок, было немного тесно. Большой рояль (Ноэль Тернер играл на рояле), много мебели, огромная восточноевропейская овчарка, аквариум с рыбками, искусно освещенный, продуваемый кислородом (одно из увлечений Ноэля), картины, мольберты, холсты, книги, выпивка и бутерброды. Славный старый беспорядок. После аскетической обстановки казенной квартиры и упорядоченной жизни, которую Верона вела с Форбсом, все это казалось одновременно и странным, и невыразимо милым. Верона не могла надышаться этим воздухом. Вот сейчас она действительно вернулась домой. Рядом со своим красавцем-мужем сияла счастьем Эвелин. По контрасту с ним, жгучим брюнетом, она казалась еще светлее. Поль просто не сводил с нее глаз. Ноэль остался точно таким, каким Верона запомнила его – высоким худым юношей со светлыми всклокоченными волосами, черты лица которого в точности повторяли черты лица сестры. На нем были вельветовые брюки и свитер, что сразу же напомнило Вероне Стефана, он, не переставая, пыхтел большой пенковой трубкой. Над камином, как и следовало ожидать, висела одна из работ Стефана – умный живой портрет Эвелин в ранней юности.

  66