Последние отзывы

  49  

– Давай забудем прошлое. Мы нужны друг другу.

Но каждый раз уязвленное самолюбие останавливало его. И еще безумная ревность… И вот теперь ее нет.

Тишина в опустевшем доме угнетала Джеффри. Как ни мало пробыла здесь Чармиан, он привык слышать ее легкие шаги, голос – такой спокойный и решительный, когда она говорила о делах, и такой срывающийся и дрожащий, когда она обращалась к нему. Наконец, не в силах выносить эту тишину и устремленный на него из подсознания молящий взгляд, он ударил кулаком по столу, тяжело поднялся и прошел в рабочую комнату Чармиан. Здесь царил идеальный порядок. Ни листа бумаги на столе. Наверное, готовясь к разговору с ним, она все разложила по местам. Джеффри постоял немного, засунув руки в карманы и все так же напряженно глядя перед собой. Затем он решительно направился к выходу, пересек двор и поднялся к помещениям над гаражом.

В дверях квартиры Чармиан торчал ключ. Хотя Джеффри сам слышал, как отъехала ее машина, в голове у него мелькнула сумасшедшая мысль: может быть, она там, у себя? Он войдет и увидит ее. Чуть помешкав, он повернул ключ, вошел и…

Разумеется, в квартире не было никого. Все вещи Чармиан исчезли, словно ее тут никогда и не было. На камине не стояла фотография в серебряной рамке. Но что-то было в этой комнате, что-то связанное с Чармиан… Джеффри огляделся и заметил на камине вазу с поникшими лилиями, источавшими горький пряный аромат. Джеффри облокотился о каминную полку и постоял секунду, вдыхая этот запах. Внезапно перед ним так ясно, будто это было вчера, возникла картина темного сада. Там тогда тоже горько и нежно пахли лилии. Джеффри, словно наяву, увидел темный летний домик. Ему казалось, что он снова сжимает в объятиях худенькие, полудетские плечи, упивается сладостью мягких губ. Он не знал тогда, что обнимает и целует не ту, которую ждал. Он не мог рассмотреть в темноте ее глаза, видел только, что они широко раскрыты и загадочно мерцают. И еще чувствовал, что она ужасно испугана. И хотя он был тогда довольно бесшабашным парнем и знал цену той, что назначила ему свидание, на мгновение ему почудилось: эта, которую он отчаянно хотел, очень беззащитна. Может быть, поэтому он и отпустил ее так легко?

Джеффри стоял, погруженный в воспоминания. Он даже не сразу понял, почему так защипало глаза. Только когда горячая, жгучая капля скатилась по щеке, он сообразил, что плачет. Его это раздосадовало и удивило. Когда он плакал в последний раз и плакал ли вообще когда-нибудь? Он не пытался сдержать слезы, и тут ему сжало горло, а плечи содрогнулись от рвущихся наружу рыданий.

Джеффри обхватил руками голову и хрипло простонал:

– О Господи, я же не могу без нее жить!

Приступ горя миновал. Джеффри заметался по комнате, лихорадочно думая, что же ему делать. Он, разумеется, мог отправиться в коттедж, где однажды поцеловал ее, а она его оттолкнула. Наверное, она там. Но он опасался, что, испуганная его настойчивостью, Чармиан просто уедет из городка. И тогда исчезнет… исчезнет из его жизни навсегда!.. Впрочем, она не может уехать, пока миссис Риверс, ее бабушка, лечится в санатории.

Внезапно Джеффри замер и поднял голову. Ее бабушка… Миссис Риверс… Решение пришло мгновенно. Джеффри торопливо вышел из квартиры и почти бегом, перешагивая через три ступеньки, бросился в гараж.

Спустя десять минут машина Джеффри стремительно вырвалась на шоссе, повернула и помчалась к санаторию.

Чармиан хмурилась, проверяя свой банковский счет. Ее беспокоило, что Хокинз до сих пор не обменял на деньги чек, выписанный взамен того, который он порвал.

Недели через три бабушка должна вернуться домой. Лиззи, которая на две недели уехала погостить к дочери, тоже собиралась вернуться, чтобы присматривать за бабушкой, пока врачи не разрешат ей жить одной. Чармиан вполне могла позвонить своим бывшим хозяевам и сказать, что готова приступить к прежней работе.

Вот только сердце ее изнывало от горя. По ночам она просыпалась в слезах, шепча имя Джеффри. Она пыталась разобраться в своих переживаниях, но это ей не удавалось. Да, она знала цену этому человеку, она не простила ему ни оскорблений, ни унижения. И она наслаждалась свободой от него. Днем. Но ночью… ночью ее тело тосковало без его ласк, и ничего она не могла с этим поделать.

– Днем со мной все в порядке… – дрожащим голосом жаловалась она Лиззи, которая, озабоченная состоянием Чармиан, как-то навестила ее. – А ночью, когда я вспоминаю, я мечтаю… Словно ничего и не было, словно он для меня тот же незнакомец, которого я повстречала в шестнадцать лет.

  49