Последние отзывы

  147  

Вода в тех местах была поразительно синей, на глубине отливающей зеленью, а время от времени к этим краскам добавлялась чернота, словно некий свиток развивался. Вглядываясь в воду, я ощущал себя зачарованным, совсем как мистер Фрейер, когда я увидел его смотрящим в море, предающимся грезам наяву. Приглядевшись получше, я обнаружил в воде собственное отражение и опустил руку, чтобы разбить его, и мои глаза, рот, нос, уши раздробились в калейдоскопического Тернстайла, расплескались по всем румбам компаса, но расставание показалось им слишком тяжелым, и, едва успокоилась вода, физиономия моя снова явилась мне. Я улыбнулся, вздохнул.

И тут же чуть не подпрыгнул от удивления. Кто это смотрит на меня из воды? Джон ли это Джейкоб Тернстайл, прежний обитатель заведения мистера Льюиса? Уроженец ли Портсмута? Англичанин? Что-то непохоже. Не слишком ли крепка и тверда его нижняя челюсть – для паренька всего-то пятнадцати лет? Не слишком ли впалы щеки? И не намек ли на усы и бородку обозначился вокруг его рта? Я коснулся ладонью отраставших усиков и мгновенно возгордился мужественностью своего обличья. На несколько секунд во одушевления жизнь показалась мне чудесной штукой. Интересно, если случится невозможное и мы, все восемнадцать, вернемся на землю нашего короля, узнает ли меня кто-нибудь в Портсмуте? Тут мне пришло в голову, что я могу все начать заново, да и даже в моем родном городе – никто не заподозрит, чем мне приходилось заниматься в прежние дни или, еще того хуже, ночи. Однако такими мыслями можно тешиться всего лишь секунду-другую, срок, на который раздробляются в воде твои черты, – когда он минует, черты собираются воедино, а в голове твоей вновь воцаряется настоящая правда.

Я заморгал, услышав, как за моей спиной просыпаются и другие. Моряки распрямлялись, пошатываясь, вставали, каждому не терпелось потянуться, поднять ногу, вытянуть ее, стараясь сохранить равновесие, потрясти ею, разгоняя по жилам кровь. Несколько человек поинтересовались у капитана, когда мы сможем разговеться, и получили ответ, который никому не пришелся по нраву.

Я не оглядывался. Продолжал смотреть в воду. И наконец увидел ее – длинную рыбу. Она была красной, так? Или темно-зеленой? Неважно. Главное – рыба. Из рыбьего мяса. Я вытянул руку с коротким гарпуном над водой, и тут в животе моем взорвалась такая боль, точно кто-то двинул меня в пах, и весь я сосредоточился на том, чтобы не завопить, а открыв глаза, увидел, что гарпуна – одного из двух, имевшихся у нас, – в руке моей больше нет. Я его выронил. Я задохнулся от ужаса: сейчас чья-нибудь лапа ухватит меня за седалище и отправит в воду – давай, ищи гарпун, – но этого не случилось. Моряки ничего не заметили.

Я опасливо оглянулся, боясь, что написанный на моем лице ужас выдаст меня, однако никто в мою сторону не смотрел. Правда, капитан, обернувшись ко мне, увидел, что с лицом у меня не все ладно.

– Тернстайл, – спросил он, – с тобой все в порядке? У тебя вид какой-то испуганный.

– Все отлично, сэр, – ответил я.

Ничего, секреты хранить я умею. Отсутствие гарпуна обнаружат довольно скоро, но я буду молчать как убитый. Жизнь, она, знаете ли, дороже.

День 14: 11 мая

Толком поговорить на баркасе мне было не с кем, это уж точно. Орудуя веслом, я попытался завести разговор с судовым пушкарем Вильямом Пекоувером и ничего, почитай, не добился. Мы сидели бок о бок, он был во всех отношениях крупнее меня – выше, шире в груди, гораздо плотнее, – каждый раз, отводя весла назад, мы с ним сталкивались плечами. Мне это досаждало, конечно, однако в то утро все так и норовили вспылить, ну я и решил, что пустая болтовня предпочтительнее ссоры.

– Мне говорили, что вы уже плавали раньше с мистером Блаем, – сказал я, и он повернулся ко мне с такой обиженной рожей, точно был королем Англии, а я только что покинул без разрешения его тронный зал, показав ему на прощанье голую задницу.

– Ну и что с того, Турнепс? – спросил он. – Допустим, плавал. Тебе-то какое дело?

– Да никакого, дружище, – ответил я. – Я упомянул об этом просто так. Для разговора.

Мистер Пекоувер посмотрел на меня, посмотрел и снова взялся за весло.

– Ну да, – сказал он после долгого молчания – я к тому времени успел забыть о моем вопросе и погрузился в воспоминания о весьма недобродетельных, но до крайности приятных послеполуденных часах, проведенных с Кайкалой у нашего озерца, в воспоминания, которые в любое другое время распалили бы меня, однако на сей раз из-за усталости и пустого желудка оказались бессильными. – Да, верно. Плавал на «Решимости», когда он служил штурманом у капитана Кука.

  147