Последние отзывы

  13  

Каждый день, по два часа утром и два часа днем, после обеда, майор получал уроки маньчжурского языка, обычаев и истории того народа, сыном которого ему предстояло стать на некоторое время. Многое он знал и раньше, но понимал бесконечность знания и совершенства. Поэтому учился прилежно.

Стэнтон Вэр узнал многие тонкости этикета: как обращаться к тому, кто равен тебе по положению, к тому, кто стоит выше тебя, равно как к их свите и слугам.

По два часа каждый день он беседовал с Цзываной. Девушка открыла ему бесконечное множество секретов традиционного поведения женщин в Китае. Удивительно, как много тонкостей он еще не знал!

Погода стояла теплая и приветливая, поэтому молодые люди занимались на скамейке во внутреннем дворике.

Когда Цзывана подходила к нему в изысканно расшитом китайском платье, она сама казалась ему цветком, который вот-вот вольется в буйное весеннее цветение сада.

Но красавица продолжала придерживаться холодного, отстраненного тона, и майор видел, что она не перестала питать к нему недоверие и даже неприязнь, хотя и сдерживаемую предписанной китайским этикетом ровностью в обращении.

Цзэнь-Вэнь считал, что Стэнтону необходимо во всех тонкостях знать историю жизни, привычки и особенности поведения вдовствующей императрицы, равно как и те запутанные интриги, которые бесконечно плетутся в Запретном городе.

Когда они беседовали об экстравагантности вдовствующей императрицы, голос девушки впервые утратил холодную бесстрастность.

— Народ голодает, — волнуясь, рассказывала она. — Налоги непомерные. Добиться правды простому человеку не легче, чем достать луну с неба.

— Откуда вы все это знаете? — удивился майор.

— Мне довелось много путешествовать, — холодно, словно осуждая его за этот вопрос, ответила она и продолжила: — Ежегодные траты Запретного города оцениваются в шесть с половиной миллионов фунтов в год! А ведь за его высокими стенами живут всего лишь шесть тысяч человек! Но конечна, больше всего народ возмущен тем, как Старушка Будда обманула всю страну при постройке своего летнего дворца.

Стэнтон Вэр уже слышал об этом, но притворился, что ничего не знает.

— Мне кажется, она не смогла забыть те летние дворцы, которые разрушили иностранцы. Один из них уничтожили именно англичане! — продолжала Цзывана.

— И поэтому она решила построить себе новый дворец?

— Один из министров, — рассказывала Цзывана, — позволил императрице воспользоваться фондами, которые предназначались руководству Адмиралтейства. Кроме того, ей удалось добиться перевода на ее личный счет огромных сумм, на которые должны были строиться военные корабли и так необходимые морские укрепления.

— Позор! — гневно воскликнул Стэнтон.

— И это лишь положило начало ее безумным тратам. О многом еще рассказывают. Так что вовсе не удивительно, что люди дошли до крайности и готовы пойти даже за «боксерами», лишь бы чувствовать пусть неразумную, но силу!

— А какие еще ходят слухи?

— Помните ли вы, что Старушка Будда когда-то делила регентство с Нюхурой, любовницей ее мужа, которую даже короновали как императрицу?

— Разумеется.

— Ни для кого не секрет, что после смерти императора женщины сгорали от ревности и ненависти друг к другу. Однажды, когда Нюхура любовалась золотыми рыбками в дворцовом пруду, к ней подошел евнух с блюдом ее любимых молочных кексов. Он сказал, что это подарок от той, с кем она делит власть.

Стэнтон Вэр едва заметно кивнул, печально улыбнувшись. Он знал конец этой истории.

— Нюхура попробовала кекс, — продолжала между тем Цзывана, — и уже к вечеру ее не было в живых. Никто не усомнился в том, что произошло на самом деле. Я рассказываю вам все это для того, чтобы вы хорошо сознавали: если императрица хотя бы заподозрит, что на самом деле вы вовсе не мандарин, то не только ваша жизнь окажется на волоске, но и жизнь Цзэнь-Вэня, и моя, и всех-всех, кто живет в этом доме. — Девушка очень серьезно взглянула на майора.

— Я это прекрасно понимаю, — спокойно согласился Стэнтон Вэр.

Цзывана в задумчивости отвернулась. Профиль ее на фоне цветущей азалии казался столь безупречным, что майор, не сдержавшись, воскликнул:

— Что бы ни говорил Цзэнь-Вэнь, позвольте мне одному предпринять это нелегкое путешествие! Нельзя подвергать риску женщину! Это удел мужчин! Для меня риск — лишь часть жизни и карьеры! — Цзывана молчала, и он договорил: — Если мне суждено умереть, то умру я за правое дело.

  13