Последние отзывы

  37  

Густав принес очень удобное кресло и столик, причем оба предмета обстановки явно не были заурядной мебелью.

Маркиз удивился, что их не украли вместе со всем остальным в доме.

Однако спокойно принялся за ленч, нежась в лучах солнца.

Чуть позже маркиз довольно охотно вернулся в постель, хотя и не желал этого признавать.

Мейвис, как всегда, принесла отвар из цветов бузины, и маркиз сказал девочке, что завтра спустится на первый этаж.

Из-за того, что малышка сказала и о чем умолчала, маркиз острее прежнего почувствовал, что его ждет какой-то сюрприз.

Он не представлял, что это может быть.

Как бы там ни было, Жан-Пьер надеялся, что сыграет свою роль достойно и сумеет ответить благодарностью на то, что они все для него делают.

На следующее утро Густав не спешил поднимать маркиза с постели, и когда тот почти оделся, было уже около двенадцати часов.

Маркизу не терпелось выйти из комнаты.

— Одну минуточку, месье, — сказал Густав, когда он с его помощью надел сюртук.

С этими словами слуга вышел за дверь и закрыл ее за собой.

Маркиз не видел, как он машет рукой Руперту, стоящему на верхних ступеньках лестницы.

Получив сигнал, Руперт побежал, чтобы предупредить Мариетту, а та сообщила Леону.

После этого все были готовы к приходу маркиза.

Густав открыл дверь, и Жан-Пьер вышел в коридор, чувствуя, что может двигаться на удивление легко после стольких дней, проведенных в постели.

Он сразу отметил, что коридор выглядит гораздо опрятнее, чем прежде, а дойдя до лестницы, с удивлением оглядел холл. Маркизу помнилось, что он был особенно грязным и гнетущим, а теперь в окнах блестели новые стекла, стены были чисто вымыты.

Начав спускаться по ступенькам, Жан-Пьер увидел три фигурки, ожидающие его у большого камина.

Они стояли на огромном ковре, которого, как помнил маркиз, в холле не было, когда он прибыл в замок; сразу за ними стоял столик, тоже новый, и на нем в большой вазе полыхали красные розы.

Маркиз был очень тронут, что ему принесли цветы из замкового парка.

Достигнув подножья лестницы медленным и очень осторожным шагом, Жан-Пьер посмотрел на троих детей, ожидавших его.

Мейвис Жан-Пьер, конечно, знал, а Руперт оказался таким, как он и ожидал.

Взглянув на Мариетту, маркиз был поражен.

Он предполагал, что девушка будет довольно милой, но теперь понял, что ошибался, называя Мейвис ангелом.

Малышка была херувимом, а ангелом — Мариетта.

Сходство сестер прослеживалось очень явно.

Маркиз никогда еще не видел такого прелестного и утонченного создания, как Мариетта с ее светлыми волосами и голубыми глазами.

Когда он подошел к детям, его глаза были прикованы к лицу девушки.

Маркиз остановился напротив Мариетты, и они какое-то время стояли, глядя друг другу в глаза, совершенно не в силах отвести взгляд.

Для Мариетты маркиз оказался всем, что она предчувствовала, и даже большим.

Девушка инстинктивно чувствовала, что хозяин замка хорош собой, но не ожидала, что он обладает такой притягательной внешностью и таким сильным духом: его энергия будто тянулась к ней.

Вот что она чувствовала, когда лечила его.

Но то был мужчина, сраженный болезнью и слабостью, теперь же он больше походил на греческого бога.

Сильного, здорового, неотразимого и привлекательного.

Молчание, конечно, нарушила Мейвис.

— Вы пришли, — сказала она, просовывая ладошку в руку маркиза, — теперь увидите большой-большой сюрприз.

— Как раз этого я и жду, — ответил маркиз, — и уверен, что очень ему обрадуюсь.

— Очень-очень обрадуетесь, — повторила Мейвис.

Девочка потянула его за руку в коридор.

Маркиз понял, что они идут по направлению к гостиной и задался вопросом, что его может там ждать.

Что бы это ни было, Мейвис настолько оживилась, что чуть ли не танцевала рядом с ним.

Дверь была закрыта, но Руперт прошел вперед, чтобы распахнуть ее.

В следующий миг маркиз вошел в гостиную и застыл в крайнем изумлении.

Комната, которую он видел перед собой, словно появилась из его мечтаний.

Начищенные канделябры сверкали в солнечном свете, а расшитые занавеси красиво обрамляли окна.

Пол застилал обюссоновский ковер.

Комната теперь могла похвастать диванами, креслами, столом и, что самое поразительное — картинами.

Маркиз огляделся вокруг, пытаясь понять, не обманывает ли его зрение.

  37