Последние отзывы

  48  

Она вернулась к жизни после долгих недель скорби и горя.

– Хорошо, – с фатальной обреченностью произнесла Андра, – я приду.

И тут же почувствовала угрызения совести. Это сумасшествие!.. Но ведь она живой человек. Кровь и плоть не могли вынести подобного, она не святая.

После кофе ей с трудом удалось сбежать от Тревора. Мельбурнские милашки, как он их называл, познакомились с мальчиками своего возраста и пошли на танцы. Холостяк, изредка встречавшийся с Тревором в Южной Африке, предложил поиграть в карты, но Тревору хотелось, чтобы жена оставалась с ним весь вечер.

– Я совсем не видел тебя сегодня, – жаловался он.

– Что я должна сделать для тебя, Тревор?

– Просто будь рядом.

– Выпейте бренди, миссис Гудвин, – предложил знакомый Тревора, представившийся Эролом Коуплендом. Он работал в экспортной фирме в Дурбане.

– Нет, спасибо.

Тревор мрачно посмотрел на Андру. Он заметил ее волнение и лихорадочный блеск в глазах.

– Ты не заболела? – проворчал он.

– Все в порядке, спасибо. – Она встала. – Но мне нужен свежий воздух, если ты не возражаешь. Здесь так душно.

Тревор с неприязнью посмотрел на белую фигурку Андры, направившуюся к двери.

– Ты должна помнить, что я-то вынужден оставаться здесь. Я не могу выйти за тобой, – прокричал он вслед.

Коупленд смутился и бросил неодобрительный взгляд на человека в инвалидном кресле. Мистера Гудвина, конечно, жаль, подумалось ему, но так себя вести нельзя. Миссис Гудвин – очаровательная женщина и заслуживает лучшей участи, чем быть привязанной к беспомощному инвалиду.

Андра набросила на плечи бледно-голубой кардиган и быстро направилась на мостик.

В баре она просто задыхалась. Впервые с момента свадьбы по-настоящему почувствовала себя в тюрьме, словно железные оковы на ногах тянули назад. Но теперь разум и совесть уже не тревожили ее. Поднимаясь на мостик, она чувствовала себя женщиной, разрываемой неодолимым желанием.

Андра натолкнулась на Фрея Роулэнда. Он ждал ее. Не говоря ни слова, они взялись за руки и направились в каюту Фрея. Дверь за ними закрылась. Андра быстро оглядела маленькую, хорошо обставленную комнату со встроенной мебелью. На полках знакомые книги, тот же проигрыватель с пластинками. Каюта была лучше той, которую он занимал на «Квин». Большой, внушительного вида стол; заваленный бумагами. Переносной приемник и переговорное устройство.

Полуоткрытая дверь вела в другую комнату. Там видны были кровать и встроенный шкаф.

Фрей положил фуражку на стол и протянул к ней руки.

Андра на мгновение заколебалась и оглянулась.

Фрей сказал нетерпеливо:

– Не бойся, сюда никто не войдет, пока я не позвоню.

Мой стюард не подумает ничего дурного о твоем визите.

Пассажиры иногда приходят, чтобы встретиться со мной.

Ты ведь помнишь, как часто бывали люди у капитана на «Квин»?

Она кивнула. Через мгновение, всхлипнув, Андра оказалась в его объятиях.

Он жадно осыпал поцелуями ее лицо. Прошло много времени, прежде чем они заговорили. Стояли, обнявшись, прижимаясь друг к другу, обмениваясь бесконечными поцелуями. Наконец Фрей поднял голову.

– Ты даже не понимаешь, как мне это было нужно.

– И мне тоже, – выдохнула она. Щеки Андры раскраснелись, глаза стали огромными. На несколько мгновений она отдалась ощущению счастья, которое охватило ее в объятиях Фрея. Он гладил ее волосы, лицо, длинную шею и целовал руки от запястий до кончиков пальцев. Потом подтянул обитое кожей кресло к иллюминатору. В ровном сиянии полной луны темно-фиолетовая вода рассыпалась вспышками холодного огня.

Взявшись за руки, Фрей и Андра заговорили торопливо.

– Это мистика, судьба! И мне все равно – хорошо это или плохо, – сказал Фрей. – Я тебя обожаю и всегда буду чувствовать именно это.

– Я тоже. Мне казалось, что я потеряла тебя.

– Ни на мгновение.

– Не знаю, как я прожила это время.

Он отстранился и с тревогой посмотрел на нее:

– Ты выглядишь значительно хуже, чем в тот день, когда мы расстались.

– Я не была счастлива, – призналась она.

– Ты сожалеешь о том, что сделала? Не отворачивайся. Посмотри мне в глаза и говори начистоту. Она покачала головой, едва сдерживая рыдания:

– Да, я несчастна. Но совесть моя чиста. Поступить иначе я тогда не могла.

– Я же говорил тебе, что ты не права. Такие жертвы под силу лишь фанатичкам, которые готовы умереть за свой идеал. Но ты – женщина с мягким сердцем и не имела права взваливать на себя такой груз.

  48