Глава тридцатая

Телефон разбудил Клео рано утром. Она глянула на часы и ужаснулась: десять минут одиннадцатого! В девять будильник не зазвонил или она не слышала. Так или иначе, но чувствовала она себя отвратительно.

Телефонистка из Америки попросила подождать; во рту было неприятно сухо, а голова просто раскалывалась.

— Не могу же я ждать целый день, — заорала она со злостью и, не услышав ответа, стукнула трубкой.

Клео встала, самочувствие ухудшилось, но она заставила себя добраться до ванной и встать под холодный душ.

Голова немножко прояснилась, и неожиданно перед глазами всплыли картины прошлого вечера.

О Господи! Голый Рамо. Батч с двумя девушками. Майк. Или все это кошмарный сон?

Сейчас не время волноваться. В одиннадцать назначена встреча. Завтракать нет времени. Быстро накраситься. Одеться. Причесать волосы. Взять диктофон, кошелек, записную книжку, карандаши.

Без пятнадцати одиннадцать. Опять звонит телефон. На этот раз голос Рассела Хейза из Нью-Йорка звучит ясно и громко. Не мог выбрать более подходящее время!

— Материалы о Кауфмане и Калифе — просто чудесные, — похвалил он.

«Да! — подумала Клео, — я могла бы еще столько порассказать о них обоих, что у тебя бы просто голова лопнула. Например, как выглядит голый Рамо».

— Спасибо, Расс.

— Мы решили взять интервью с Кауфманом, чтобы открыть всю серию. Собираюсь послать Джерри сделать снимки. — Он остановился и затем спросил: — Ты уже виделась с Майком?

Она взглянула на часы и поняла, что опоздает.

— Нет, послушай, Расс, я…

— Ни о чем не беспокойся. Я с тобой. Буду ждать, и если захочешь, чтобы я приехал, то готов вылететь немедленно.

Черт возьми!

— Все нормально. Приезжать не нужно. Мне пора бежать, опаздываю на встречу.

— Хорошо, моя дорогая. Просто хотелось, чтобы ты знала: я всегда рядом, если ты нуждаешься во мне.

— Пока, Расс. — Она бросила трубку.

«Моя дорогая». Вот уж на самом деле. Грустно, но после этого задания она скажет «до свидания» журналу «Имидж» и всему, что с ним связано. Стыдно, но неизбежно.

Придется начинать сначала — абсолютно во всем.

Она позвонила портье и попросила заказать такси. Без пяти одиннадцать. Если удастся, она опоздает всего на несколько минут.

Даниел Онел жил в небольшом, похожем на конюшню доме.

Входную дверь открыла светлая датчанка, которую Клео приняла за иностранную студентку. Она улыбнулась и провела гостью в гостиную.

— Он скоро придет, — сказала она с сильным акцентом. — Хотите кофе?

Клео кивнула головой.

— Черный. Без сахара.

Датчанка неуклюже удалилась, и Клео осмотрелась. Огромная комната, очень современная, черные кожаные кресла и диван. Столики из хрома и стекла.

Даниел Онел явно принимал вчера гостей: пепельницы наполнены окурками, повсюду грязные стаканы. Конверты от пластинок разбросаны по полу, перевернутая ваза с розами на ковре…

— Почему ты решила взять интервью у Даниела Онела? — спросил Рассел, когда она подала список, собственноручно составленный ею для новой серии.

— Он талантлив, а женщины находят его привлекательным. И еще: не обязательно выглядеть, как мальчики на пляже, чтобы стать знаменитостью.

— Хорошо, — согласился Рассел, — я просто так спросил.

Почему она решила переговорить с Даниелом Онелом?

Да потому, что хотела встретиться с ним. Потому, что он был ее любимым актером. Потому, что, несмотря на небольшой рост, очки и возраст, приближающийся к пятидесяти, он был по-прежнему очарователен, и это влекло женщин.

Клео досадовала на свое плохое самочувствие. Жаль, что она не смогла провести утро в постели. Порою она мечтала быть похожей на мать, которой не пришлось работать ни одного дня в своей жизни.

После замужества Клео вопрос о ее работе никогда не вставал. Майк понимал, что у нее есть свое дело, верил в женское равноправие и не очень жаловал женщин, которые ничего не делали.

— Неужели им не скучно? — спрашивал он ее о замужних подругах-бездельницах. — Черт возьми, что они делают весь день?

— Ходят к парикмахеру, по магазинам, обедают с друзьями, — объясняла она.

— Блестяще!

Даниел Онел вошел в комнату. Он был выше, нежели она ожидала, и стройнее.

Улыбнулся и сказал:

— Извините за разгром.

На нем была пестрая рубашка с расстегнутым воротничком, черные брюки и белые кроссовки. Черные волосы были выкрашены в ярко-рыжий цвет: это было необходимо для съемок в очередном фильме.

  97