очень нудно 
5 
Когда у нее будет своя фирма, решила Габи, персонал будет работать посменно, чтобы отдохнуть между венчанием и приемом. Может быть, они даже смогут сменить костюм…
Габи осеклась. Она снова надеялась и мечтала, как однажды откроет свое дело.
Но как получилось, что Бернадетта держит ее в такой крепкой хватке?
Но сейчас опять не было времени об этом гадать.
Роза подарила ей платье, но Габи чувствовала себя неловко от такой щедрости и поэтому раскошелилась на правильный бюстгальтер и, конечно, серебристые трусики в тон, которые и натянула сейчас, прежде чем влезть в платье.
Роза и правда была волшебницей — скроенное по косой платье восхитительно окутывало ее изгибы.
Оно заслуживало больше усилий, чем она обычно прикладывала к своей внешности.
Присев за маленький туалетный столик, Габи скрутила волосы в пучок, вместо того чтобы просто распустить. Она подкрасила губы и ресницы — и испугалась, что этого слишком много; обычно она не затруднялась даже этим. Но стирать не стала. Внезапно она приняла решение.
Сегодня она не хотела быть мрачной похоронной Габи или неловкой, нелепой, вечно спешащей планировщицей свадеб, как обычно.
Габи посмотрела в зеркало. Такой она была бы, если бы работала на себя и сегодня руководила высококлассным приемом.
Она никогда еще не была так похожа на ту женщину, которой чувствовала себя в душе.
Габи вернулась в отель, спрятав платье под пальто и неся туфли в сумочке. Охрана в отеле была строгой; швейцар Рональдо извинился перед ней и попросил показать документы, хотя прекрасно ее знал.
— У нас высокопоставленные гости, — объяснил он, переступая с ноги на ногу на холоде.
— Так часто бывает, — ответила Габи.
— Королевская семья, — проворчал Рональдо. Такие гости требовали немало лишней работы.
— Кто?
— Габи, — укорил ее Рональдо, напоминая, что это конфиденциально, но потом с улыбкой открыл тайну по знакомству: — Султан султанов с дочерью.
— Ого! — Габи надеялась, что сможет их увидеть.
Вручая пальто в гардеробной, Габи с поджатыми губами взглянула на красные цветы в центре фойе. Нервничая и немного стесняясь, но пытаясь этого не показывать, она вошла в зал приема — и прямо навстречу ядовитому шипению Бернадетты:
— Если бы невесте нужна была рождественская игрушка в углу, я бы внесла ее в счет!
Зачатки уверенности в себе, проснувшиеся в Габи перед зеркалом дома, растаяли.
— Нужно проверить, что граммофон работает, — сообщила Бернадетта. — И найти ключи от галереи для фотографа.
И конечно, все это должна была сделать Габи.
Она с головой бросилась в круговорот приема, стараясь, чтобы вечер прошел гладко, ради счастливой пары. Они выглядели действительно счастливыми. Платье Моны было божественным, а ее жених — красивым, расслабленным и…
Габи нахмурилась. Джеймс кого-то ей напоминал, но она не могла вспомнить кого. Может, дело было в том, что он был высоким блондином, как и его мать, и заметно выделялся среди гостей-итальянцев.
Однако размышлять об этом было некогда, как и обращать внимание на разочарование из-за того, что Алима нигде не было видно.
Провожая фотографа на галерею и возвращаясь на прием, она призналась себе, что платье, каблуки, волосы и макияж… все это отчасти было сделано в надежде на то, что она встретится с Алимом.
Алим присутствовал в отеле, но не выходил на люди.
— Как жалко, что мы не можем пойти на свадьбу! — в сотый раз простонала Ясмин и оттолкнула свой нетронутый десерт. Алим в ответ промолчал. Он давно привык к настроениям сестры.
— Прячемся в углу, как крысы, — продолжила она, швырнув на стол салфетку.
— До крыс нам далеко, — пробормотал Алим, не желая быть втянутым в диалог. Они сидели в приватном зале роскошного ресторана «Гранде Лючии». Отец не стал к ним присоединяться, чтобы не привлекать лишнего внимания — Алим всеми силами стремился его избежать. По крайней мере, сегодня.
Персонал «Гранде Лючии» привык к высоким гостям, но Алим знал, что они начинают догадываться, что Оман, султан султанов, — его отец.
На работе Алим не использовал свой титул: султан Алим аль-Лехан Зетлеханский. Не использовал он его и в личной жизни; слишком много риска. Бриллианты платили за молчание, а дворцовая пиар-служба прятала все следы несдержанности.
Несдержанность Омана была причиной, по которой сегодня они сидели за этим столом. Рядом со свадьбой, но не на ней.
5 
