Последние отзывы

  22  

— Мое предложение… — сказал он и осекся. Он был прав, когда сказал, что они не смогут работать вместе, но не спать друг с другом.

— Да?

Он не мог сейчас рассказывать про диктат, но остаться с ней наедине было невозможно. Он вспомнил Габи в своей постели сегодня утром, то, как она завернулась в простыни, когда он попытался объяснить ей правила о пустынных любовницах. Она назвала их «средневековыми».

Проще будет закончить все сейчас. Это необходимо.

Он чувствовал легкий апельсиновый запах ее шампуня и видел, как слегка припухли ее губы — напоминание о жарких поцелуях прошлой ночи.

Он подумал о том, какой она тогда была, готовая для него, и как они все еще могли бы заняться любовью. Их тела чувствовали друг друга, словно настроенные друг на друга, жаждущие того, что с сегодняшнего утра было им запрещено.

Наконец он сказал, лишая их всякой надежды:

— Это предложение отозвано.

Вся краска отлила от лица Габи. Она быстро заморгала. А Алим ничего не мог сделать, чтобы ее утешить.

— Я понимаю, — сказала Габи, хотя и не понимала. Она едва успела принять надежду, едва признала возможность краткого удовольствия — а теперь ее всего этого лишили.

Алим забрал все обратно.

Конечно, она знала, что однажды он причинит ей боль, но после того, как он вел себя с ней этим утром, Габи не думала, что больно ей станет уже сегодня. Она даже не могла спросить почему или потребовать объяснений, потому что все ее силы уходили на то, чтобы не сломаться. Ногти впились в ладони, дыхание было настолько поверхностным, что у нее кружилась голова.

— Ты позаботишься о том, что мы обсуждали? — уточнил Алим.

Габи посмотрела на него и решила, что он просто ублюдок. Она бы счастливо удовольствовалась всего одной ночью; но Алим все испортил своим обещанием мечты. Поэтому она ухватилась за остатки достоинства, желая оказаться от него как можно дальше.

— Конечно, — ответила она.

— Габи… — Его голос сорвался на хрипотцу; он не стал договаривать.

Габи сама заполнила тишину.

— Мне нужно работать, — сказала она. — Бернадетта выдала мне целый список поручений на сегодня.

И она все выполнила. Каким-то чудом она прошла через этот день.

Габи и Марианна встретились с новой невестой и ее матерью.

— У нас свободна первая суббота июля, — сообщила Марианна.

— Нет, я хочу свадьбу в августе, — возразила невеста.

— Извините, — покачала головой Марианна, — но летние свадьбы нужно бронировать заранее.

— Это через целых шесть месяцев! — настаивала невеста.

— Вам повезло, что свободна хотя бы эта дата.

Габи просто сидела рядом. Обычно она успокаивала невесту и ее свиту, отвлекая от слегка укоризненного тона Марианны.

Она чуть не ушла с этой работы, в ужасе осознала Габи. Она настолько доверилась Алиму, что чуть не написала заявление об уходе.

Онемение проходило, сменяясь жгучим гневом, вспыхнувшим, когда она снова увидела в фойе Алима. Элегантный, красивый, он выглядел так, словно ничто в жизни его не тревожит.

Слухи оправдались. Он был холодным и черствым.

Алим не посмотрел в их сторону. Габи знала, что он уже выкинул ее из своей жизни.

А потом гнев утих, и вместо него пришла потерянность. А за ней последовал страх.

Глава 8

Габи не позаботилась обо всем, как приказал ей султан. Не назло и не по глупости. В первые дни она словно погрузилась в скорбь, но не могла отпроситься с работы, чтобы пережить горе. Что бы она сказала? «Бернадетта, я переспала с Алимом, он пообещал мне весь мир, а потом бросил». Она сама виновата, что поверила ему.

Однако Габи не могла понять его поведение. Он сделал свое предложение не в порыве страсти, а спокойно, утром, после многих часов раздумий — так он сказал.

Габи как-то умудрялась дышать, пытаясь не расплакаться, и всеми силами старалась продолжать работать. И когда туман не то чтобы рассеялся совсем, но расступился достаточно, чтобы она могла думать о чем-то кроме следующего шага, она отправилась в аптеку — только чтобы узнать, что ничего нельзя поделать.

Месячные запаздывали на день, но она списала это на стресс. На неделю — но такое иногда бывало. А потом она не смогла прийти на работу вовремя, потому что даже запах любимого утреннего кофе заставлял ее бросаться к раковине в приступе тошноты.

Теперь ее неизменным спутником был ужас.

Не только от факта беременности, но и оттого, кто был отцом ребенка.

  22