Лёгкий, ненавязчивый романчик 
94 
— Конечно! — небрежно бросил Буги. — Скажи мне, где находится этот охотничий домик. Я съезжу взглянуть на него и дам окончательный ответ. А если наткнусь на американку, то скажу ей, что я — потенциальный покупатель. Думаю, она позволит мне войти и осмотреть дом изнутри.
— Никогда вы не найдете это место! — уверенно сказал старик.
— Послушай, Лоренцо, я служил во Вьетнаме, но ни разу — слышишь, ни разу! — не заблудился в их проклятых джунглях! Неужели ты думаешь, что здесь, в Италии, я не смогу найти дорогу? В общем, так, — добавил он, доставая из кармана бумажник, — я дам тебе пятьсот долларов в качестве… гм-м… задатка.
Если дом мне понравится, я дам тебе еще столько же.
Если нет, ты станешь богаче только на пять сотен. Ну, по рукам?
Беззвучно шевеля губами, Лоренцо долго смотрел на деньги. Хозяин уже лет десять не увеличивал его жалованья, и лишняя сотня ему бы не помешала. Тем более лишние пять сотен. Да и дочь Лоренцо как раз собиралась ехать в Милан, чтобы стать учительницей, жене необходимо было новое зимнее пальто, а сын, у которого было уже четверо своих детей, постоянно нуждался.
Протянув руку, Лоренцо взял деньги и спрятал во внутренний карман.
— Завтра я нарисую, как туда проехать, — пообещал он.
— Вот и отлично, — кивнул Буги, почувствовав, что торопить старика не надо. — А сейчас давай выпьем по последнему стаканчику.
Глава 31
Дюк был занят тем, что рассматривал добычу. Он догадывался, что неплохо поживился в доме Прайса Вашингтона, но еще не знал насколько. Только теперь у него появилось время, чтобы все как следует разобрать и подсчитать.
Сейф, которым он занялся в первую очередь, оказался набит сокровищами под самую завязку. В большом кожаном футляре, сделанном, очевидно, по специальному заказу, хранилось две дюжины — целая коллекция! — часов «Патек Филипп» в золотых корпусах с бриллиантами. Наличных денег в сейфе оказалось около ста тысяч. В бархатном бюваре и нескольких папках лежали какие-то важные бумаги, но что они собой представляют, Дюк решил определить потом. Две шкатулки — деревянная и из тисненой кожи — были набиты золотыми запонками, зажигалками, перстнями, бриллиантовыми булавками для галстука и прочими драгоценностями.
Все это вполне поместилось в его спортивную сумку. Еще Дюк положил в найденный им в стенном шкафу Прайса дорогой чемодан несколько сшитых на заказ костюмов, рубашек и галстуков. Правда, Прайс Вашингтон был намного выше Дюка и шире в плечах, но это не имело особенного значения. Дюку было достаточно простого сознания того, что такие костюмы висят у него в шкафу. Шутка ли сказать — каждый такой костюмчик стоил, наверное, три, а то и все пять тысяч долларов!
Удалось Дюку найти и коробку из-под ботинок, которую Мейбелин велела ему непременно забрать.
Коробка лежала именно там, где она сказала, — в кухне на посудном шкафчике, под самым потолком, и, чтобы добраться туда, Дюку пришлось принести из кладовки стремянку. Мейбелин велела ему ни в коем .случае не открывать коробку, но Дюк плевал на предостережение сестры. В самом деле, какого черта В коробке лежал блестящий никелированный револьвер, завернутый в полотенце. Дюк некоторое время рассматривал оружие, не касаясь его, чтобы не оставить отпечатков пальцев, потом закрыл коробку и отставил ее в сторону.
«Очень интересно, — подумал он. — Надо будет выяснить поподробней, чья это „пушка“ и чем она так дорога Миле».
Потом он вытащил из футляра все часы и разложил их на кровати. Высыпал из шкатулок запонки и перстни. Снова пересчитал деньги — просто чтобы удостовериться, что в первый раз не ошибся.
Ему очень хотелось поговорить с сестрой немедленно, но он знал, что ей разрешат позвонить ему только утром.
Проклятье! Ему очень не хватало Мейбелин. Без нее Дюк чувствовал себя очень одиноким, почти несчастным. Между ними существовала крепкая, почти физическая связь (что было неудивительно, ведь они были двойняшками!), и, разлучаясь, оба начинали страдать друг без друга.
И, вертя в руках золотые часы на золотом же браслете, Дюк неожиданно подумал о том, что он может сделать, чтобы вытащить Мей из тюряги.
Миле не спалось. Равнодушие, с каким Мейбелин восприняла известие об изнасиловании горничной, испугало ее. Сама она никак не могла определить, что за человек этот Дюк. Как ему хватило наглости — забравшись в чужой дом и зная, что его каждую минуту могут накрыть, — преспокойно развлекаться с горничной? И почему он все еще не пришил Ленни? Ведь главное было именно это!
94 
