37 
— Что насчет Алекса, Лаки? Ты что-нибудь решила?
— А что я должна была решить? — притворилась удивленной Лаки.
— Ты ведь не будешь работать с ним над фильмом, правда? — На этот раз в голосе Ленни явственно прозвучала напряженность, которую он не сумел скрыть.
— Дался тебе Алекс! — возмутилась Лаки. — Я же сказала: мы с ним просто друзья, и ничего больше.
— Как же, друзья!.. Знаю я, какие друзья бывают у красивых женщин.
— Не загоняй меня в угол, Ленни! — огрызнулась Лаки. — Если я сказала, что мы — друзья, значит, так оно и есть, и тебе лучше в это поверить!
— Я тебя никуда не загоняю, — ответил он. — Я просто прошу тебя не работать с ним над этим фильмом.
— Но это же глупо! — сердито сказала Лаки. — Мне нравится этот проект, и не моя вина, что по чистой случайности Алекс тоже имеет к нему отношение.
В этом нет абсолютно ничего такого, Ленни, уверяю тебя! Любой разумный человек на твоем месте не обратил бы на это ни малейшего внимания!
— Ну а если бы у тебя был выбор? Ведь ты бы наверняка предпочла Алекса, не так ли?
Лаки нехорошо прищурилась.
— У меня такое впечатление, Ленни Голден, — сказала она с расстановкой, — что ты вынуждаешь меня сделать этот выбор. Ты не боишься, что он может оказаться не в твою пользу?
— Ого! — Ленни насмешливо присвистнул. — Похоже, тебя это здорово задело!
— Да, задело, И ты, как мне кажется, делаешь это специально!
— Я никогда не делаю специально ничего такого, что могло бы тебя как-то обидеть. Ты всегда первая напрашиваешься. Вот и сейчас твой верный, любящий муж просит тебя о малю-юсеньком одолжении, а ты…
— Послушай, Ленни, — перебила она его, — не могли бы мы поговорить об этом позже? Сейчас не самое подходящее время.
— Как скажешь. — Он пожал плечами. — Ведь ты так любишь все решать сама. Только учти, что мне может в конце концов надоесть плясать под твою дудку.
За ужином Бриджит была весела и беззаботна — главным образом благодаря усилиям Лаки, которая посадила рядом с ней всех ее самых близких друзей.
Сама Лаки внимательно наблюдала за происходящим, и от нее не укрылось, что чем веселее и оживленнее становилась Бриджит, тем мрачнее делалось лицо Карло. Он явно считал, что им пренебрегают, и Лаки решила завести с ним разговор, надеясь узнать что-нибудь относительно их с Бриджит дальнейших планов. После нескольких ничего не значащих фраз о погоде и о том, понравился ли Карло Лос-Анджелес, она спросила:
— Где вы с Бриджит собираетесь жить, когда у нее родится ребенок?
— Я думаю, что мы купим дом в окрестностях Рима, — ответил Карло, продолжая коситься на Бриджит.
— Вот как?! — удивилась Лаки. — Вы уверены, что это — действительно хороший вариант? Бриджит не знает итальянского; одной в чужой стране ей наверняка будет немного одиноко.
— Не разделяю ваших опасений, — сухо ответил Карло. — У Бриджит будет достаточно хлопот с ребенком, кроме того, я тоже буду ее навещать.
«Любопытно! — подумала Лаки. — Ты, значит, будешь ее „навещать“… А где ты, голубчик, будешь пропадать все остальное время? Инвестировать свой член в каждый проект, который согласится раздвинуть для тебя ножки?»
Впрочем, расспрашивать об этом Карло она не собиралась.
— Как трогательно, что вы уже так хорошо знаете Бриджит и можете сразу сказать, что ей нужно, а что — нет — поддела Лаки красавчика-графа. — Ведь вы, кажется, познакомились совсем недавно, не так ли?
— Послушайте, Лаки, — сказал Карло, бросив на нее злобный взгляд, — я понимаю, что вы беспокоитесь о Бриджит, но не кажется ли вам, что она уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, как постудить в том или ином случае? В конце концов, она вам не дочь — не родная дочь… Теперь она — моя жена, так что оставьте ее в покое, ладно? А уж я позабочусь, чтобы Бригги была счастлива.
— Я в этом не сомневаюсь, — с напускной кротостью сказала Лаки. — Но Бриджит вовсе не выглядит счастливой. Вы, случайно, не знаете — почему?
Карло снова смерил ее взглядом.
— Воспитанные люди, — отчеканил он, — никогда не суют нос в дела, которые их не касаются.
— Вот как? — Голос Лаки звучал негромко, но на взгляд Карло она ответила таким взглядом, что он не выдержал и отвел глаза. — Тогда я кое-что скажу вам, Карло, и зарубите это на носу, потому что второй раз я повторять не буду. Олимпия Станислопулос была моей близкой подругой. После того как она умерла, я взяла на себя все заботы о Бриджит, так что ее дела меня очень даже касаются. И если я когда-нибудь узнаю, что вы плохо с ней обращаетесь, вы об этом очень пожалеете, понятно?
37 
