Последние отзывы

  2  

Он пронзительно взвизгнул, и с каждого квадратного дюйма комнаты раздался голос, чей источник было невозможно определить.

– Бедный евнух, – по-голубиному заворковал голос. – Ты вел себя хорошо, мой бедный евнух. Никакого кровотечения. Они выкатились так же легко, как косточка из тощего авокадо. Чик-чик! Чик-чик! И нет яиц.

Он громко вскрикнул и продолжал кричать, издавая долгие пронзительные завывания горя и отчаяния, которые в конце концов перешли в невнятное бормотание, а за ним последовало молчание и ступор. Боль угасала, постепенно уходя в небытие, гораздо легче переносимая, чем боль голода, и даже голод уже не имел того значения, как до этого страшного открытия. Без его мужского естества ему было уже не о чем улыбаться. Полнейшая усталая безнадежность вошла в его душу и поселилась там навсегда.

Хотя он не знал, что сейчас полночь, беспощадный удар косы Времени, отпихнувший назад воскресенье, третье августа, и протолкнувший вперед понедельник, четвертое августа, он внезапно понял, что еды больше не будет. Съежившись, обхватив руками колени, он сидел, уставившись поверх широкого пространства пола в грязно-бежевую бесконечность.

Позади него, с потолка, стало спускаться кресло и, бесшумно снизившись, остановилось, так что его подножие оказалось в метре от пола. Поверни он голову, он бы его увидел и увидел сидевшего в нем человека, но он не повернул головы. Все, что от него осталось, было сосредоточено на этом созерцании бесконечности, хотя мыслями он был уже далеко, угасая. Будучи в данном вопросе авторитетом, его наблюдатель оценил, что ему осталось дней сорок до того, как в нем погаснет последняя искра жизни. Сорок дней исступленных речей – какой материал для изучения! На лице узника до сих пор сохранялось некое подобие улыбки…

Кресло втянулось обратно в потолок, а умирающий продолжал вглядываться в бесконечность, пытаясь увидеть свое будущее.

Понедельник, 4 августа, 1969 год

– Я говорила тебе, Эйб, я же говорила! – сказала Делия. – Но вы с Кармайном вели себя как типичные мужчины – не желали слушать женщину, ах, ни в коем случае!

Они с Эйбом сидели за столиком в кафе «Мальволио» в ожидании ленча, и Эйб только что ошибся в расчете: тонкий, просвечивающий наряд Делии горчично-желтого и кораллово-розового цветов показался ему свидетельством ее податливости и указанием на то, что сегодня она безмятежно скучна. Однако ее реакция на его новость говорила об обратном. Эйб внутренне вздохнул и пересмотрел свою мысленную схему под названием «Делия Карстерс».

– Что ж, чтобы меня убедить, потребовалось сегодняшнее известие, – заносчиво проговорил он. – До нынешнего момента свидетельства были недостаточными.

– Не хватало свидетельств, не хватало и пороху, – бросила она с отвращением.

– Я не понимаю, почему ты так громко злорадствуешь, – проворчал Эйб.

– Вон идет Минни с нашим омлетом, – произнесла Делия голосом чопорной школьной училки, – и я предлагаю перед обсуждением поесть.

Ах вот в чем дело! Делия попросту голодна! Эйб смиренно принялся за еду. Взятый хозяином ресторана Луиджи летний повар превосходно готовил западный омлет^[1], и Делия ими еще не насытилась. А это означало, что мысленная схема Эйба под названием «Делия Карстерс» не могла оставаться в неизменном виде. Вопрос состоял в том, что в ней подкорректировать. Очень сложной была эта мысленная схема.

Расправившись с едой, Делия подалась вперед, и ее ярко-карие глаза загорелись.

– Просвети меня, – скомандовала она.

– То же самое, что и с Джеймсом Доу. Гус назвал его Джебом Доу – под этим именем он останется до тех пор, пока не будет идентифицирован^[2] – если только это когда-нибудь случится. Я знаю, ты отстаивала версию, что Джеймс Доу связан с четырьмя предыдущими трупами, но разложение не позволило получить какой-либо определенный результат анализа, тогда как с Джебом Доу это возможно. – Сигарета Эйба разгорелась, он затянулся с явным удовольствием. – Гус еще не объявил результатов по Джебу, но предварительная экспертиза показывает поразительное сходство с Джеймсом. Тело было найдено на Уиллард-стрит, в двух кварталах дальше Кэтерби-стрит, куда жители пуэрториканского пригорода пристрастились сваливать мусор. Причина смерти неочевидна, хотя голод определенно сыграл в этом свою роль. Его кастрировали за несколько недель до смерти.

– Причиной смерти окажется голод, – уверенно сказала Делия, – и преступник – серийный убийца, ты должен немедленно это признать. Джебу и Джеймсу Доу предшествовали четыре Джона Доу, чьи кости мы обнаружили. И я считаю, что их было гораздо больше четырех.

  2