Последние отзывы

  6  

Слушая Эйвери, Франческа невольно поморщилась и сразу почувствовала себя виноватой. Она не представляла, как продаст отцовские работы — до такого отчаяния она еще никогда не доходила. Но теперь ее положение и вправду было отчаянным, и единственным, что она могла продать, оставались картины отца.

— Как думаешь, что он скажет? — в тревоге спросила Франческа. Да, Генри был эксцентричен, даже чудаковат, и все-таки приходился ей отцом, и она не только любила его, но и уважала как талантливого художника. И обожала все шесть отцовских картин, доставшихся ей.

— Думаю, он поймет, — мягко отозвалась Эйвери. — Пока мы не поженились, ему вечно приходилось продавать что-нибудь задешево, лишь бы не умереть с голоду. Кому, как не ему, знать, каково это? Представь, однажды он даже продал маленького Поллока, чтобы выплатить алименты, причитающиеся твоей матери. Вот и ты делай то, что считаешь нужным, Франческа. — Эйвери и вправду была практична, потому Франческа и обратилась к ней, а не к родителям.

— Может, удастся обойтись продажей пяти картин и сохранить хотя бы одну. Это же папин подарок. Продавая его работы ради покупки дома, я чувствую себя последней дрянью.

— А разве у тебя есть другой выход?

— Ни единого! — Правда, про картины она и не вспоминала. Но больше ей совершенно нечего продать, чтобы расплатиться с Тоддом. Ей вдруг пришло в голову, что дом можно и продать, лишь бы не расставаться с картинами. Но терять дом она не желала. — Ты не позвонишь в галерею? Посмотрим, что там скажут. Если назначат приличную цену, я, пожалуй, соглашусь их продать. Но предлагай им только пять картин. Я непременно должна сохранить хотя бы одну. — Для Франчески отцовские картины имели не только денежную, но и сентиментальную ценность. Значит, ей предстоит еще одна жертва, и немалая.

— Обязательно, — пообещала Эйвери. — У них есть список коллекционеров, интересующихся работами Генри. Вот увидишь, картины будут распроданы мгновенно. Конечно, если ты не хочешь подождать и выставить их на аукцион.

— Ждать я не могу, — честно ответила Франческа. — Тодду уже не терпится продать дом, а я пообещала ему к концу года либо выкупить его долю, либо согласиться выставить дом на продажу. Осталось меньше двух месяцев. Ждать аукциона мне некогда.

— Тогда посмотрим, что скажут в галерее. Прямо сейчас и позвоню им, вот только договорю с тобой. — У Эйвери родилась еще одна идея, но она пока не знала, как отнесется к ней ее муж. И все же она решилась поделиться с Франческой: — Твой отец не помнил себя от радости, когда узнал, что ты открываешь свою галерею. К начинающим художникам он относится так же внимательно, как ты. Вот я и подумала, что он мог бы стать твоим партнером — негласным, разумеется, и молчаливым, хотя не представляю, что может заставить твоего отца молчать. Но он, возможно, был бы рад помочь тебе, пока галерея не начнет приносить прибыль. Судя по твоим словам, Тодд готов удовлетвориться совсем небольшой суммой.

Тодд и вправду поступил благородно, пожелал получить чисто символическую сумму, немногим превышающую ту, которую он вложил в дело. С домом дело обстояло иначе, за четыре года он заметно прибавил в цене, но и при разделе дома Тодд был готов проявить благородство. На вырученные от продажи дома деньги он собирался купить квартиру. Тодд вытерпел даже бесконечную процедуру раздела собственности и совместного владения. Его постигло тяжкое разочарование. Ни он, ни Франческа не ожидали ничего подобного, но теперь оба понимали, что прошлого уже не вернешь, и хотели только поскорее покончить с ним. Из уважения к Тодду Франческа старалась действовать быстро, хотя возникающие препятствия казались ей непреодолимыми.

— Мне и в голову не приходило просить папу вложить средства в галерею, — призналась заинтригованная Франческа. — Думаешь, он согласится?

— Очень может быть. Эта затея наверняка увлечет его, вдобавок он будет рад тебе помочь. И потом, не такие уж большие средства понадобится вложить. Не хочешь пообедать вместе с ним и спросить сама?

Идея понравилась Франческе, на помощь отца она могла рассчитывать — в отличие от матери, которая никогда не разделяла ее энтузиазма. Искусством Талия не интересовалась, хотя ей принадлежало несколько картин Генри, цена которых давно выросла. Когда-то Талия повесила их в доме из чистейшей сентиментальности, а картины вдруг превратились в ценное имущество. Работы, принадлежащие Талии, тоже относились к ранним, следовательно, одним из самых ценных. Она часто повторяла, что ни за какие деньги не продаст их. То же самое Франческа думала о своих картинах.

  6