Последние отзывы

  14  

– Пластинка. – Виктория медленно открыла глаза, с трудом возвращаясь к реальности. Сквозь туман страсти проникал какой-то звук, кажущийся посторонним. Когда туман в голове немного рассеялся, она осознала, что пластинка кончилась и иголка с противным скрежещущим звуком царапает крутящийся диск.

На ослабевших ногах она пошла к стоявшему в углу патефону, непослушными руками перевернула пластинку и обессиленно прислонилась к шкафу красного дерева. Фред тем временем прошел к открытому французскому окну и встал перед ним, спиной к ней.

Боже, что с ней происходит? Еще никогда в жизни она не испытывала ничего подобного. Она потеряла контроль над собой от одного лишь его поцелуя, чего нельзя сказать о нем. Он явно контролировал свои действия и не потерял головы. Виктории недоставало опыта в подобных делах, чтобы понять, хорошо это или нет. Что же ей делать? Что будет дальше?

Она отдавала себе отчет, что этот загадочный мужчина привлекает ее не только физически, что она хочет гораздо большего, чем кратковременная любовная связь, пусть даже полная страсти и огня. Ей хотелось, чтобы он доверял ей, как она доверилась ему с самой первой минуты, но Виктория понимала, что это невозможно. Пока невозможно. Для этого нужно время. Время и терпение, напомнила она себе. А пока… пока она решила не сопротивляться неизбежному, тем более что это было не в ее силах.

Когда она подошла к Фреду, он обернулся и посмотрел на нее, как ей показалось, холодным и отстраненным взглядом, снова превратившись в замкнутого, сдержанного незнакомца.

– Простите, если сделала вам больно, – смущенно проговорила она.

Фред стиснул зубы, злясь на себя.

– Вы не сделали мне больно, – выдавил он.

– Нет? – Виктория нервно сглотнула. – Просто вы показались мне таким сдержанным, когда… целовали меня, и я подумала, что это из-за боли в боку.

Еще ни одна женщина не обвиняла его в сдержанности во время близости, да он и сам от себя этого не ожидал. Но все дело было в том, что он прекрасно понимал: эта необыкновенная девушка заслуживает гораздо большего, чем он в состоянии ей предложить.

– Может, я решил, что не слишком честно по отношению к вам идти на поводу у своих желаний…

– Потому что у вас кто-то есть? – Она затаила дыхание в ожидании его ответа, даже удары сердца, казалось, стали более гулкими и редкими.

– Нет, не поэтому, – наконец ответил он.

– Тогда почему, Фред?

Он повернулся к ней, обнял одной рукой за шею, другой за талию и привлек к себе.

– Может, я боюсь, что если утрачу контроль над собой, то уже не смогу остановиться.

– Вас это пугает? – прошептала она.

– Чертовски… А вас нет?

Вместо ответа она обхватила его руками за шею, привстала на цыпочки и прильнула к его губам в сладостном поцелуе. Его обдало жаркой волной. Милостивый боже, что она делает? Неужели не понимает, что играет с огнем?

Усилием воли он заставил себя прервать поцелуй и опустил руки, заметив при этом мелькнувшее в ее глазах разочарование. Но уж лучше разочарование, чем боль, которая неизбежно появится в этом изумрудно-зеленом взгляде, если он поддастся искушению и возьмет то, что она так доверчиво ему предлагает.

Он отступил на шаг и повернулся в сторону моря. Освежающий соленый бриз приятно обдувал его разгоряченную кожу.

– Значит, вы поклонница Фрэнка Синатры, – сказал он, чтобы хоть немного отвлечься от терзавшего его неутоленного желания. – А как насчет классической музыки? Вам она нравится?

– Да, дедушка с мамой часто водили меня в оперу. Сначала, когда я была еще маленькой, мне не нравилось, что там только поют и совсем не разговаривают и что заканчивается все трагически. Но, повзрослев, я полюбила оперу. К тому же у дедушки было много пластинок с оперными записями и он часто ставил их. Слова некоторых арий я до сих пор помню наизусть. А вы тоже любите оперу?

– О да, вырос на Верди и Россини. Алисия обожает классику, в особенности итальянскую. Ее мать была итальянкой.

– Вы очень любите свою бабушку, да? – спросила Виктория.

– Да, Алисия всегда занимала большое место в моей жизни. Моя мама умерла, когда мне было десять лет, и с тех пор бабушка воспитывала меня. Сейчас ей уже восемьдесят два года, и она больна, но ужасно своенравна и горда и терпеть не может, когда с ней обращаются как со старым, больным человеком. Злится, когда я приезжаю неожиданно, чтобы проведать ее, потому что, как она говорит, не может как следует подготовиться к моему приезду. Я ставлю пластинку с какой-нибудь итальянской оперой – никаких компакт-дисков она не признает, только старые пластинки, – сажусь рядом и беру ее за руку. Она успокаивается и начинает разговаривать со мной на своем родном испанском. Рассказывает о годах своей молодости времен Второй мировой войны, которые были для нее очень трудными, но и счастливыми. В восемнадцать лет она встретила парня, молодого подпольщика, который боролся против режима генерала Франко, и вышла за него замуж. Но через несколько месяцев его убили и она осталась вдовой, носившей под сердцем его ребенка. – Фред помолчал. – В последнее время бабушка очень часто вспоминает об этом. Мне кажется, ей доставляет радость рассказывать о том времени. – Он вздохнул. – Бедная Алисия, ей трудно смириться со своим возрастом и немощью. Она всегда была такой энергичной.

  14