Последние отзывы

  3  

Она совершенно точно знала, что ей нужно, когда, опьяненный вином и подстегиваемый собственным желанием, он не владел собой.

«Я не мог быть таким идиотом! Или мог?» — спрашивал себя Джастин, беспокойно расхаживая по своей спальне.

Этот допрос, в котором строгий судья и несчастный преступник были одним и тем же пойманным — или нет? — в ловушку мужчиной, прервало появление камердинера.

— Вы вызывали, милорд?

Он выглядел невозмутимо, словно не думал, что в такой ранний час слуга тоже имеет право на сон.

Этот жилистый невысокий мужчина служил маркизу с той поры, когда Джастин достиг такого возраста, что юноше нанимают камердинера, и относился к нему, как заботливая нянька: это была смесь обожания и стремления защитить от всего мира.

Время от времени маркиз пытался урезонить своего камердинера:

— Перестань суетиться вокруг меня, Хоукинс.

Но он знал, что Хоукинс ему просто необходим, и сам был привязан к этому маленькому человеку, выделяя его среди всех остальных слуг.

— Мне нужна холодная ванна, — сказал Джастин.

— Я подумал об этом, милорд, — спокойно ответил Хоукинс. — Я даже приготовил ее для вас вчера вечером.

Он открыл дверь, ведущую из спальни в маленькую комнату, которая во времена родителей маркиза служила им в качестве гардеробной.

Теперь в ней стояла большая ванна, и чтобы ее наполнить, слугам приходилось долго бегать по лестницам с бронзовыми кувшинами и носить из кухни горячую воду. Но сейчас ванна была на три четверти налита холодной водой.

Хоукинс оглядел комнату. Огромное турецкое полотенце лежало на стуле, мыло, мочалка и коврик с фамильным гербом были на месте. Камердинер объявил:

— Все готово для вашей светлости.

Вместо ответа маркиз сбросил халат, передал его камердинеру и, пройдя мимо него, погрузился в ванну с головой. Так как он регулярно принимал холодные ванны с начала весны, Джастин не испытал шока, который грозил бы человеку более изнеженному.

Вода живительно подействовала на его крепкое тело, сильное и стройное благодаря многочасовым скачкам на необъезженных лошадях.

После ванны маркиз почувствовал себя намного лучше, но и проблема, что предпринять относительно Роз Катерхем, показалась ему еще более неотложной.

Неожиданно ему вспомнились слова командира, которые он услышал, когда вступил в свой полк:

— Только дурак не отступает перед превосходящими силами противника. Иногда отступление не трусость, а просто проявление здравого смысла.

— Вот что я должен делать! — сказал себе Джастин. — Отступить!

Продолжая растирать полотенцем горящую от холодной воды кожу, он крикнул в открытую дверь:

— Который час, Хоукинс?

— Ровно пять часов, милорд.

— Иди разбуди сэра Энтони и скажи ему, что я хочу с ним поговорить.

— Слушаю, милорд.

Отправив Хоукинса, Джастин подумал, что если Энтони еще не вернулся в свою комнату, то ему пора это сделать.

Безусловно, он отсутствовал этой ночью: Энтони был влюблен в очень хорошенькую дамочку, муж которой в силу каких-то серьезных причин не смог присутствовать на этой вечеринке.

Чужие любовные дела мало интересовали Джастина, но в данном случае все происходило в его доме, значит, на нем лежала ответственность за возможные последствия.

Дело в том, что лорд Бичестер, муж любовницы Энтони, был известен как страстный, но неудачливый игрок. Однако он обладал ценным даром убеждения, и друзья почему-то оплачивали его карточные долги. Может быть, он ловил их «на месте преступления» и сейчас подошла очередь Энтони?

Должно быть, не в первый раз его хорошенькая женушка доставляла лорду Бичестеру средства для игры, хотя такое неприятное и неаристократичное слово, как «шантаж», никогда не произносилось в их среде вслух.

Затем маркиз подумал, что Энтони сам может прекрасно о себе позаботиться. В то же время это его дом и его вечеринка, и он хотя бы отчасти, но отвечает за все, что происходит.

Во всяком случае, он просто собирается спросить мнение Энтони о намеченном им только что плане.

Джастин отбросил мокрое полотенце и начал одеваться.

Поскольку Хоукинс ожидал, что хозяин отправится на обычную утреннюю прогулку, он приготовил костюм для верховой езды изысканного покроя и пару сверкающих ботфортов с широкими кожаными отворотами контрастного цвета, которые ввел в моду Бью Бруммел.

Джастин не относил себя к числу лондонских денди. В то же время, как и принц Уэльский, он находил, что нововведения Бруммела весьма полезны и практичны и давно должны были быть приняты в свете.

  3