72 
В какой-то миг Джулио решил, что с него хватит. Быть может, для этой стреляющей, дерущейся и орущей массы не было ничего неосуществимого, возможно, она была способна сокрушить, исковеркать и уничтожить все, что угодно: он более не хотел иметь с ней ничего общего. Сознание неотвратимости и неизбежности смерти погнало его прочь с поля боя.
Сперва Джулио упал, притворившись тяжелораненым или мертвым, потом пополз через поле, после встал и рысью бросился в кусты, подальше от этой дикой свалки. Иногда кто-то из раненых хватал его за одежду или звал: Джулио не обращал на это никакого внимания.
Наконец крики и выстрелы смолкли, дым, треск, стоны остались позади, как и запах пороха и крови. Джулио продирался сквозь кусты боярышника; он стремился уйти в сторону от главной дороги и надеялся не столкнуться ни с французами, ни с пруссаками.
Выбираясь из зарослей, он услышал громкий стон. Джулио прибавил шаг, как вдруг услышал:
— Помоги! Кто бы ты ни был! Я в долгу не останусь!
Что-то заставило его остановиться. На мокрой от крови траве лежал мужчина лет сорока в офицерском мундире. Разглядев золотые эполеты, Джулио произнес сквозь зубы:
— Мне некогда. Я послан с особым поручением. — Он не стал уточнять, к кому и куда.
— Мой отряд угодил в засаду и был расстрелян пруссаками. Подо мной пал конь. Мой адъютант заслонил меня своим телом и был убит. И все же меня ранили. Пруссаки решили, что я мертв, и ушли. После мне удалось отползти в кусты. Я полковник де Сент-Эньян; уверен, за спасение моей жизни положена награда, — пошептал мужчина, не открывая глаз.
— Ладно, — проворчал Джулио, понимая, что прежние планы идут насмарку, — я постараюсь вам помочь.
Он отстегнул металлическую флягу и напоил раненого. Хлебнув холодной воды, тот открыл глаза. Джулио расстегнул ранец и вытащил бинты.
Сделав перевязку, он уложил полковника на шинель.
— Будет лучше, если мы дождемся конца сражения, — сказал он и сел рядом.
— Кто вы? У вас странный акцент.
— Я корсиканец.
— О! — только и сумел произнести раненый.
Джулио усмехнулся. Магический ореол, окружающий императора Наполеона и все, к чему тот имел хотя бы какое-то отношение, казался ему нелепым.
— Думаю, мы проиграем битву, — неосмотрительно произнес он.
— Нет, — твердо ответил де Сент-Эньян, — мы ее выиграем.
После полудня Джулио решил, что пора трогаться в путь. Он тащил полковника на шинели, размышляя о том, что ему сулит это неожиданное знакомство. Как почти все корсиканцы, он был фаталистом. Если судьба протягивает тебе конец своей нити, хватайся за нее и держись до последнего вздоха!
И все-таки он не хотел рисковать. Завидев вдали полевой госпиталь, Джулио вынул нож и, стиснув зубы, вонзил в левую руку чуть выше локтя. Кровь полилась горячей струей, забрызгав мундир. Несколько соленых капель упали на лицо де Сент-Эньяна, и тот прошептал:
— Я не знал, что вы тоже ранены.
— К счастью, не тяжело.
Прежде чем его уложили на носилки, полковник сказал:
— Этот молодой человек — герой. Несмотря на ранение, он спас мне жизнь; рискуя собой, доставил к своим. Он достоин награды. — Потом обратился к Джулио: — Не забывайте обо мне. Я тоже вас не забуду. Если окажетесь в Париже, заезжайте на улицу Дюпоне. Там вас встретят, как доброго друга.
Джулио кивнул. Ему перевязали рану, а поскольку она была легкой, вскоре он вернулся в свой полк.
Как предрекал полковник де Сент-Эньян, сражение при Ауэрштедте принесло Наполеону блистательную победу. Генерал Даву получил звание маршала, а герцог Брауншвейгский — смертельную рану. Про семь тысяч французских солдат, положивших головы в этом бою, было упомянуто вскользь. Эти люди сыграли свою роль в истории: их телами была вымощена дорога к процветанию великой французской империи.
Глава 5
Всю зиму Бьянка смотрела на себя чужими глазами, глазами односельчан, которые непременно станут злословить, если за ней не приедет жених. Она давно приучила себя к мысли, что ее участь будет иной, чем у других юных жительниц Лонтано.
Первые признаки прихода весны появились незаметно, а затем она, как случалось каждый год, обрушилась потоками воды, бегущими с гор, и теплым влажным ветром, дующим с моря. Над берегом с пронзительными криками носились чайки, они огромными колониями гнездились на скалистых уступах. Глубокие колеи на дорогах были полны грязи, на деревьях распускались листочки.
72 
