Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
8 
— Если ты права и Бланш интересуется им, то надо ей помочь. Но, боже мой, я надеюсь, что ты ошиблась, — а потом спросила: — Так что ты задумала?
Бесс знаком велела подруге молчать.
— Дай мне подумать! — приказала она и стала ходить по комнате.
— В мае он будет в городе, — подсказала Фелисия.
— Мая слишком долго ждать.
Фелисия молча согласилась с подругой.
Вдруг Бесс повернулась к ней и сказала:
— Ты знаешь поговорку: если пони не идет к телеге, телегу катят к нему.
— Но есть и другая поговорка: насильно коня не заставишь пить, даже если приведешь к корыту.
— Мы едем в Корнуолл, — просто и ясно заявила Бесс.
По мнению Фелисии, ничего не могло быть хуже. Корнуолл где‑то на краю земли, и в это время года там ужасно холодно.
— Пожалуйста, не надо. Я только что снова вышла замуж, и мне нравится мой новый муж.
Бесс движением руки показала ей, что разговор окончен.
— Мы будем планировать маленький праздник для дам. Но когда нужно будет ехать на этот праздник, ты заболеешь, а моя дочь почувствует недомогание, ну, например, потянет ногу, когда будет кататься верхом на лошади.
Фелисия широко раскрыла глаза. Бесс улыбнулась и договорила:
— Я думаю, что через неделю Бланш захочется сбежать от толкотни, которая началась вокруг нее. Я даже уверена, что так и будет. И мы, ее самые любимые подруги, убедим ее немного отдохнуть в имении Херрингтона на юге.
— Я не знала, что у Херрингтона было имение в Корнуолле.
— Его не было и нет. По крайней мере, я ничего не знаю о таком имении. Но я помогала Бланш разобраться в большом имуществе, которое досталось ей после отца. И я сделаю несколько интересных добавлений к ее документам. Поэтому в них действительно будет упомянуто маленькое имение в Корнуолле, всего в нескольких милях от Лендс‑Энда. Подумай: что она будет делать, когда приедет туда и узнает, что произошла ошибка. Сэр Рекс конечно же не прогонит ее от своих дверей.
Фелисия медленно улыбнулась и сказала:
— Это блестящая мысль. Черт возьми, какая же ты умная!
— Да, чертовски умная. Разве не так?
Глава 2
Рекс размахнулся, ударил молотком по гвоздю, и тот вошел в балку по самую шляпку. Пот заливал ему глаза и стекал по голому торсу. Он ударил снова, и головка гвоздя исчезла глубоко в древесине. Но он знал, что бешеное напряжение тела ничего не изменит.
Прошло уже около десяти лет, а он видел перед собой то место на Пиренейском полуострове так, словно был там сейчас. Слышал выстрелы орудий, стоявших на горном хребте над английскими войсками, звон сабель и крики солдат. Видел дым, который наполнял воздух и закрывал полуденное солнце. Он был без коня и бежал спасать своего друга Тома Маубрея, когда боль обожгла его колено…
В нем вспыхнули ярость и досада. Он не хочет вспоминать войну — теперь и вообще никогда!
Рекс отшвырнул молоток в сторону. Тот отскочил от твердой земли и ударился об опорный столб. Рабочие, помогавшие владельцу поместья строить новый хлев, сделали вид, что заняты своей работой и ничего не заметили.
Каждое новое письмо снова вызывало у него эти проклятые воспоминания. А вместе с ними сильную боль, которую он умело прятал на дне души. Рекс оперся на костыль. Тяжело дыша, он подумал об этих письмах. Хуже всего, что они ему отчаянно необходимы. Говоря по чести, он не мог жалеть ни о том, что спас жизнь Тому Маубрею, ни о том, что короткое время был любовником женщины, которую когда‑то так сильно любил.
Рекс вытер пот со лба. Его гнев немного остыл. Прошлое — это только прошлое. Его нужно похоронить. Но он не может игнорировать письма, в которых шла речь о его сыне.
Рекс сдался. Письмо пришло сегодня и дожидалось в кабинете. Рекс получал всего одно такое послание в год и больше не мог оттягивать момент, когда прочтет его. Он быстро прошел через еще не завершенную постройку — будущий родильный хлев и, выйдя оттуда, оказался перед несколькими каменными зданиями. Позади них стояла часовня, построенная в XIV веке. День был типичный для Корнуолла — сияющее синее небо, усеянное облаками, похожими на обрывки хлопковой пряжи, над бесконечной болотистой равниной внизу, пустынной и лишенной деревьев. Но даже отсюда он мельком увидел вдалеке своих овец и коров и на мгновение почувствовал огромное удовольствие от этого зрелища. Ближе к месту, где он стоял сейчас, холмы были расчерчены каменными изгородями, которые он строил своими руками. На одном из пастбищ бегал табунок призовых годовалых жеребят. На другом паслись толстые кобылы‑матки, которые скоро должны были ожеребиться. И как всегда, он слышал сзади удары океанских волн, разбивавшихся о скалы. Эти отрывистые гулкие звуки постоянно напоминали ему, кто он и где находится.
8 
