Глава 2

Впереди показался Уэверли Холл, окруженный великолепным садом. Высокие дубы затеняли аллею, ведущую к дому, и идеально ухоженные лужайки. Вдалеке, к востоку, располагался парк с дорожками для верховой езды, на западе — плодородные поля овса и ячменя, а за ними начинались холмы, на которых паслись коровы и овцы.

Пышный сад сейчас был весь в цвету, но Дом не замечал его красоты. По длинной, покрытой гравием аллее его карета подъехала к крыльцу.

Воспоминания о годах детства, проведенных здесь, были не из самых приятных. Но их можно забыть. Теперь все будет по-другому. Уэверли Холл теперь принадлежит ему. После безвременной кончины Филипа новым маркизом стал он, Доминик Сент-Джордж. Теперь все изменится. Дом заставил себя не думать сейчас об отце: предстояло выполнять роль хозяина и приветствовать гостей, а он не умел скрывать своих чувств. Выйдя из кареты, он обнаружил, что круглая площадка перед домом вся заставлена каретами, экипажами и маленькими деревенскими двуколками. Он помедлил, чтобы собраться с мыслями, и постучал. В ответ Беннет приоткрыл дверь — всего на три дюйма. Дом удивился: разве так слуги должны встречать хозяев? Тем не менее, он с улыбкой поздоровался с дворецким, которого помнил с самого детства.

— Привет, Беннет.

Беннет не улыбался. И не открывал двери. Через его голову Доминик видел широкий, с высоким потолком холл, обшитый деревянными панелями, и идущий от него через весь дом длинный коридор. До него доносились приглушенные голоса многочисленных гостей. «Интересно, кто-нибудь из них по-настоящему скорбит о кончине маркиза?» — подумал он. Были ли у Филипа истинные друзья? Вряд ли. Эта мысль опечалила Доминика.

Да, отец был одиноким человеком, с грустью признал Дом. Неужели и ему суждено умереть вот так же бесславно? Без друзей, никем не любимым и так легко забытым…

Беннет все не открывал дверь.

— Беннет? — нетерпеливо произнес Дом.

— Сэр, я… — Беннет медлил. Тучный человек лет под пятьдесят, он был явно напуган.

— Это вместо приветствия?

— Сэр, я очень рад вас видеть, действительно рад, — поспешно произнес Беннет. — Позвольте мне выразить свои соболезнования по поводу кончины вашего отца. Это ужасно, сэр, это ужасно! — Глаза Беннета наполнились слезами. Но дверь он так и не открывал. Напротив, он, казалось, намеренно загораживал вход своим телом.

Дом с удивлением посмотрел на дворецкого.

— Ты что, не намерен впустить меня в дом? — изумленно спросил он. Лицо Беннета начала заливать краска.

— Так мне приказала маркиза! Прошу извинить меня, сэр.

Неужели Кларисса… На мгновение Дом смутился. Но уже в следующую секунду сообразил, что его мать не могла отдать такого приказа. Ведь Кларисса теперь была вдовствующая маркиза. А настоящей маркизой Уэверли стала его жена. Его жена Анна. Дом вздохнул. Ему не хотелось вспоминать о прошлом. Все эти годы он старался не думать об Анне. Но она была его женой, и очень скоро им, несомненно, придется встретиться. Так что думай не думай…

Чувство вины, которое не оставляло его четыре года, вновь, как это часто случалось, вспыхнуло и больно отозвалось в сердце. И гнев тоже. Даже сознание того, что он женился на Анне, дал ей титул и не скупился на средства, не смягчило остроты этих чувств. Да, прошлое изменить невозможно; что сделано, то сделано, и ничего уже не исправишь. Он потерял голову, позволил желанию взять верх над рассудком и соблазнил молоденькую девушку, еще школьницу.

Дом до сих пор не мог понять, как и почему это произошло. Он всегда гордился своей выдержкой. И вдруг Анна с такой легкостью пробила всю его оборону! Дом и сейчас помнил ту ночь, ужас на лицах своих родителей и Коллинзов, истерические рыдания Фелисити, пронзительный крик ее матери и тихие, едва слышные всхлипывания Анны, — их он никогда не забудет.

— Где она? — холодно спросил Доминик. Он не мог заставить себя произнести «моя жена».

— Ее милость с Гостями в золотой гостиной, — ответил Беннет.

Дом представил Анну в закрытом бледно-зеленом платье, с косами, обвитыми вокруг головы. У него задрожали руки, и он сунул их в карманы поношенного охотничьего пиджака.

— Беннет, по-моему, ты ошибаешься. Миледи не могла приказать тебе не впускать меня в собственный дом. Пожалуйста, открой дверь.

Лицо Беннета приняло еще более несчастное выражение.

— Ее милость все ясно сказали, милорд. Я не могу впустить вас ни под каким предлогом.

  9