Последние отзывы

  19  

– Как думаешь, чего это они смеются?

– Кто их знает. – Дье оглянулся на господский дом, потом шагнул в кухню. – Мастер Стюарт любит похохотать. Да и мастер Клинок тоже все время улыбается.

Фиби в глубине души считала, что лучше всех на свете улыбается Дьетерономи Джонс. Вот и сейчас он улыбался, глядя на нее сверху вниз. От улыбки глаза у него стали лучистыми и мягкими, как бархатное платье миссис Виктории. Фиби в жизни не встречала такого умного, красивого, гордого негра, как Дье Джонс. И еще он был самым добрым человеком на свете. Он не петушился, как другие, не задирал носа, не хвастался.

– Вот мастер Уилл, тот никогда не улыбается, – сказала Фиби. – Только редко-редко чуть раздвинет губы, а глаза все равно грустные.

– Он с тобой по-доброму обращается? – спросил Дье, нахмурившись.

Следов побоев на девочке он ни разу не видел, но ведь всякий знает, как господа поступают с хорошенькими рабынями. С Фиби так нельзя, она еще слишком юная. Сквозь тонкое платье угадывалось неокрепшее, полудетское тело.

Зато личико у нее было – красивей не бывает. Глаза большие и яркие, будто река лунной ночью. Щеки круглые, что твои яблоки, а ротик – сплошное загляденье.

Дье давно к ней приглядывался, все ждал, когда же она наконец подрастет. Но девочка принадлежит Уиллу Гордону. Скорее всего ее выдадут замуж за кого-нибудь из здешних негров. На плантации как раз подросли двое, а то и трое парней. Скоро им будет пора жениться. Когда Дье думал об этом, то не мог заснуть по ночам, а внутри у него все переворачивалось, как во время холеры, которой он когда-то переболел.

– Хозяин обращается со мной по-хорошему. И миз Виктория тоже. Только хворая она. Все кашляет, кашляет. Мама говорит, это плохой кашель. Правда, сейчас время года гнилое. Может, когда подсохнет, хозяйке станет лучше.

На кирпичной дорожке, ведущей к кухне, раздались чьи-то шаги, и Фиби с удвоенным усердием взялась за работу. Дье зачерпнул из ведра воды, а в кухню заглянула Черная Кэсси. Наверно, догадалась, зачем он сюда пришел. А пришел Дье вовсе не за водой. Он поспешно напился и вышел наружу.

– Чего это вы тут делали? – спросила Кэсси.

Фиби склонилась над котлом, сжавшись под подозрительным взглядом матери.

– Ничего такого. Просто болтали о всякой всячине.

– Ты что, ему глазки строила?

– Ничего я не строила, – покраснела девушка.

– Смотри, дочка, от этого парня добра не жди. Не вздумай с ним путаться, поняла?

– Да, мама.

Но Фиби не могла понять, чем это Дье плох. Он хороший. Никогда не говорил ничего скверного – ни про побег с плантации, ни про что другое. Ему нравилось у Стюартов, он много раз это повторял.

Солнце нависло над вершинами гор, горизонт полыхал, охваченный пожаром. Дье подогнал коляску к ступеням веранды, спешился и поднялся на крыльцо, чтобы помочь своему хромому хозяину.

Однако Шавано Стюарт раздраженно отмахнулся от него и вскарабкался на сиденье сам. Устроив искалеченную ногу поудобней, отставил в сторону трость с серебряным набалдашником. Уилл Гордон вышел проводить друга.

– Рад был повидаться с тобой, дружище, – улыбнулся ему Шавано.

– Ты и твой сын всегда желанные гости в моем доме.

Шавано кивнул, глядя на сына, который, вскочив в седло, подъехал к Темпл Гордон.

– Хорошо, что ты так сказал, Уилл, – задумчиво произнес Шавано, отметив, что юная Темпл смотрит на молодого человека с явной благосклонностью. – Мне кажется, что один из нас будет частенько бывать у тебя в гостях.

Шавано остался доволен тем, что увидел. Он давно надеялся, что Клинок женится на дочке Уилла Гордона. Отличный получился бы брак. Можно надеяться на красивых внуков и внучек. Хорошая порода – гордая, сильная. Однако вслух свои чаяния Шавано предпочел не высказывать.

– Думаю, ты прав, – кивнул Уилл Гордон, покосившись на Клинка, – но она совсем еще девочка.

– Нет, она уже женщина. Ты только посмотри на нее.

– Ох, не знаю. – Уилл вздохнул. – Знаешь, отцовские глаза видят по-другому.

– Знаю, – добродушно улыбнулся Шавано. – Но отцовские глаза ошибаются.

– Скорее всего так.

Шавано же смотрел на своего сына и вспоминал те далекие дни, когда его тело сгорало от неистовой страсти. Увы, молодость давно прошла. И дело тут вовсе не в хромой ноге. Просто годы берут свое. Помахав на прощание рукой, старый Стюарт натянул поводья и хлестнул лошадь по крупу. Та, резво перебирая копытами, покатила коляску в направлении дома.

  19