Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
31 
— Вам еженедельно платят как подобает, мистер Хеклинг? — осведомилась я, ухватившись за возможность задать ему еще несколько вопросов; обыкновенно, завидев меня, он отворачивался и шагал прочь. Как-то раз он даже оседлал свою Винни и от меня ускакал; феноменальное поведение.
Он сощурился, пожевал губу, поразмыслил, затем кивнул:
— А то. Вы что, колготились?
— Вовсе нет, — отвечала я, слегка краснея, но не отводя взгляда; этот человек меня не напугает. — Разумеется, мистер Уэстерли поручил финансы мистеру Рейзену, не так ли?
— А то. Сколько я знаю.
— Как вы полагаете, мы в ближайшее время его увидим?
— Мистера Рейзена? — пожал плечами он. — Да с чего бы? Коли вам надобно с ним повидаться, вы бы…
— Мистера Уэстерли, — поправила его я, совершенно уверенная, что он и так прекрасно меня понял. На миг мне почудилось, будто он вот-вот улыбнется — редкое дело, — но он явно передумал. Взглянул на Перца, что сидел подле и переводил взгляд с меня на хозяина и обратно, следя за нашей беседой. Я уже заподозрила, что собака откроет мне больше, чем Хеклинг.
— Это навряд ли, — в конце концов отвечал этот последний. — Мне уж пора, мисс. Перцу бы побегать, а то он свирепеет.
— Он, вероятно, очень занят, раз не может даже навестить детей, — заметила я. — А что касается миссис Уэстерли, не представляю, как она могла с ними расстаться. Они такие сокровища.
Он гавкнул в рассуждении засмеяться, отчего мне в лицо полетела слюна; я в омерзении отступила и отерлась. Разумеется, этот скот и не подумал извиниться.
— Сокровища, — повторил он, тряся головою. — Небось можно и так сказать. — Он снова рассмеялся, явно позабавленный моим замечанием.
Я смотрела, как он шагает по дорожке, то и дело подбирая палки и бросая их собаке. Я пообещала себе, что не отвернусь, пока он не исчезнет из виду, и наконец, несколько удалившись и, по видимости, ощутив мой взгляд, он помедлил и повернулся, уставился мне в лицо, и мы, двое работников этого дома, наблюдали друг за другом и ждали, кто первый сдастся. Он был слишком далеко, и его гримасы я не разглядела, но когда он подобрал палку, толстый сук, и угрожающе взвесил ее в руке, а собака в предвкушении заскакала вокруг, меня мороз подрал по коже и я отвела глаза, кляня себя за неспособность одолеть грубияна в гляделки.
Глава десятая
Мы с детьми ежедневно занимались в классной комнате, что располагалась в конце коридора третьего этажа, за короткой лесенкой. То была светлая комната, с замечательным видом на поместье; на стене классная доска, под нею огромный учительский стол с великим множеством ящиков, напротив две детские парты поменьше, бок о бок.
— Сколько девочек вы учили в этой вашей лондонской школе? — как-то утром спросила Изабелла; она сидела за партою, по обыкновению безупречно нарядная, и ее карандаши лежали перед нею аккуратным рядком.
— В классе помещалось человек тридцать.
— Мои сверстницы? Или Юстаса?
— Скорее Юстаса, — сказала я, и в ответ на это он поднял голову и улыбнулся. Какое прелестное лицо, подумала я. Обычно опасливое, едва ли не испуганное, но, когда он улыбался, все это мигом исчезало и он словно преображался в совсем другого мальчика. — Даже помладше. Их называли «маленькие девочки».
— А с ними бывали неприятности? — продолжала Изабелла.
— Неприятности?
— Вам приходилось их наказывать?
— Иногда, — сказала я. — Но очень редко. Ты должна понимать, Изабелла: школа, где я служила, была не как в книжках. Учителя не искали всякой возможности высечь злополучных своих подопечных или заставить их гулять по двору с картонкой на груди «Осторожно: кусается». Мистеров Брокльхёрстов [21]в нашем учебном заведении тоже не водилось. Нет, мы были добры к нашим девочкам, а они в ответ уважали нас и увлеченно занимались. В основном.
— Я бы хотела поучиться в школе с другими девочками, — задумчиво промолвила Изабелла. — Но папа говорил, нам положено учиться здесь.
— Частное образование — привилегия всякой состоятельной семьи, — объяснила я. — Только беднейшие слои принуждены учиться скученно. На самом деле большинство моих маленьких девочек уйдут из нашей школы, когда им минет лет двенадцать или тринадцать.
31 
