Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
209 
— Это — скальпы членов клана Лошади, — сказала она. — А этот клан очень серьезно относится к скальпированию. Сейчас они осматривают дом за домом в поисках врагов. Могут появиться здесь в любой момент, мой бедный господин. Они вырвут сердце из твоей груди и сожрут, пока оно еще бьется. Ты увидишь это. — Она вздохнула и повернулась к Олдрику. — А мы нет?
Он покачал головой.
— Утро тем не менее чудесное. Нам пора, любимая.
Она, посмотрев на него, недовольно выпятила нижнюю губу, но подошла к Олдрику и положила руку ему на плечо.
Фиделиас поморщился, посмотрев на увешанного скальпами. Потом быстро повернулся, чтобы уйти, но Корд схватил его за лодыжку.
— Подожди. Умоляю, не оставляй меня здесь. Не оставляй на растерзание этим тварям.
Фиделиас остановился, но только для того, чтобы наступить человеку на пальцы, а потом устало зашагал прочь, призвав все навыки, которые позволили бы ему, Олдрику, и Одиане ускользнуть из полуразрушенной крепости незамеченными.
Они выбрались из пакгауза, и почти сразу же в него ворвалось с полдюжины вооруженных членов клана Лошади. Меньше чем через минуту они услышали крик Корда. Протяжный, полный ужаса, мучительный крик. Одиана опустила голову на плечо Олдрика и прошептала.
— Ты прав, мой повелитель. Утро действительно чудесное.
ГЛАВА 46
Тави проснулся в кровати в комнате Бернардгольда, которую использовали в случаях, когда в доме гостило много народа. Он ощущал себя усталым, ему хотелось пить, но если не считать легкого нытья в запястье, ничего не болело. Он пошевелил ногами и обнаружил, что лежит одетым.
— Не знаю почему, — услышал он голос дяди с соседней кровати. — Она склонилась надо мной, и я подумал, что она перережет мне горло. А она вместо этого заживила мою рану. Сказала, мол, не хочет, чтобы я истек кровью до смерти.
Судя по голосу, Амара хмурилась.
— Она хоть сказала что-нибудь еще?
— Да. Передать Исане, что они в расчете.
Тави сел и обнаружил, что находится в чистенькой, хотя и скромно обставленной комнате. Дядя сидел на соседней кровати; белые повязки закрывали его тело от верха живота и до подмышек. Он был бледен, плечи и половину лица украшали синяки, но, увидев Тави, он улыбнулся.
— Ну наконец-то. А то мы уж боялись, ты будешь спать до бесконечности.
Тави радостно вскрикнул и бросился обнимать своего дядю.
— Осторожнее, осторожнее, — усмехнулся тот. — Я нынче хрупкий. — Это не помешало ему самому крепко обнять Тави. — Рад видеть тебя, сынок.
Амара, на этот раз в женской одежде — рубахе и темно-коричневой юбке, тоже улыбнулась ему.
— Привет, Тави.
Он улыбнулся ей в ответ и снова повернулся к Бернарду.
— Но как? — спросил он. — Как ты остался жив?
— Одиана, — ответил Бернард. — Та самая водяная ведьма, которая напала на тебя тогда, в реке. Твоя тетка спасла ее от смерти у Корда. Она пряталась среди трупов под стеной. Она меня и спасла. И Линялого тоже.
Тави тряхнул головой.
— А мне все равно, кто сделал это, главное — с тобой все в порядке.
Бернард снова рассмеялся.
— В порядке, — согласился он. — Только я проголодался как волк. А ты?
В животе у Тави была какая-то тяжесть.
— Нет пока, дядя.
Амара повернулась к стоявшему на столике графину, налила чашку воды и поднесла ее Тави.
— Выпей-ка. Твое тело сильно обезвожено. Напьешься — и захочешь есть. Еще как захочешь.
Тави поблагодарил ее кивком и выпил. Рука его — та, которую сломал Фиделиас, — слушалась его неважно, и ему пришлось взять чашку другой.
— А ты как, тоже в порядке?
Она отозвалась усталой улыбкой.
— Жива. Так, несколько царапин. Заживет.
— Ты извини, — сказал Тави. — Потерял я тот кинжал.
Амара мотнула головой.
— Тебе не за что извиняться, Тави. Ты сразился с двумя мерзавцами, которые на двоих убили больше людей, чем любой другой из всех, кого я знаю. Ты просто храбрец. Так что нечего переживать из-за какого-то там кинжала.
— Но ведь без него Аквитейн выйдет сухим из воды. Ты ведь не докажешь теперь его вину, ведь так?
Амара нахмурилась.
— На твоем месте, Тави, я бы осторожнее выбирала слова. Если тебя услышит кто-нибудь не тот, тебя могут притянуть к суду за клевету.
— Но это же правда!
Она слабо улыбнулась.
— Без кинжала — нет. Без улик это только подозрения.
209 
