Глава 9

Лара боялась встречаться с ним в гостиной. Что должен был сказать ей Габриель? Учитывая его поведение, вряд ли это нечто приятное. Ее успокаивало только то, что хуже уже не будет. В мире попросту не существовало слов, способных обидеть ее еще сильнее.

Сердце ее обливалось кровью. Габриелю как будто было все равно, что она сохранила для него свою девственность. Наоборот, это словно разозлило его. А признание Лары в любви, казалось, напугало Габриеля.

Неужели он и правда такой хладнокровный, каким хочет казаться? Что, если она совершила самую страшную ошибку, открыв ему свое сердце? Лара снова вспомнила его отказ тринадцатилетней давности. Увы, похоже, ситуация повторялась. И все же Лара не исключала и другой вариант. Что, если Габриель действительно испытывает к ней чувства, но боится себе в этом признаться?

Она знала – за этой нарочитой холодностью скрывается поистине добрый человек. Свидетельств тому становилось все меньше, но она не переставала верить. Как медведь, бросающийся на всех, кто приближается к его берлоге, Габриель не подпускал к себе людей. И причины такого поведения крылись в его прошлом. Он не привык к доброте и любви, поэтому проявление этих чувств пугало его. Перед ними он словно оказывался в тупике и не знал, что делать.

Полная гнетущих мыслей, Лара быстро приняла душ и оделась. Смотрясь в большое круглое зеркало, она достала из кармана платья помаду и повторно накрасила губы. С колотящимся сердцем она направилась в гостиную.

Лара дала себе слово – она не покажет Габриелю, как сильно он ее обидел. Но, увидев его, она поняла, что это будет нелегко. Издалека Габриель казался абсолютно расслабленным. Он сидел в просторной и светлой гостиной, откинувшись на черные гладкие подушки. Из высоких окон открывался вид на крыши нью-йоркских домов. Габриель успел переодеться, и теперь на нем был стильный итальянский костюм.

Лишь подойдя ближе, Лара заметила, как напряжено его лицо. Все внутри ее словно перевернулось. Стоя в дверном проеме, она провела рукой по синему платью-тунике. Это платье она купила специально для встречи с ним. Стоя в примерочной, она даже поклялась себе не надевать его ни по какому другому поводу. Лара верила, что это платье принесет ей удачу. Облизнув сухие губы, она приветливо кивнула Габриелю. Теперь она решила действовать с предельной осторожностью. Больше никаких поспешных выводов и необдуманных поступков.

– Ты хотел мне что-то сказать, – напомнила она.

– Да, но для начала присядь рядом.

От неожиданного приглашения по спине Лары пробежал холодок. Ей показалось, она заметила подобие улыбки на его лице. Но была не уверена или попросту отказывалась в это верить. У нее не было ни малейшего представления, что он может ей сказать. И Лара решила готовиться к худшему.

– Ты нашла все, что нужно? – спросил Габриель.

– Ты про ванную?

Он кивнул.

Лара направилась к нему, нервно заламывая руки. Вспомнив, что было между ними каких-то двадцать минут назад, она невольно остановилась. Теперь это казалось таким нереальным, но все же она почувствовала тепло внутри. Как это тепло могло сохраниться в ней, ведь Габриель засыпал его кусками льда, оставив ее в постели одну. Вероятно, сейчас он попросит ее вернуться домой. Скажет, что, пригласив ее к себе, совершил ошибку.

Предвосхищая такой поворот, Лара начала первой:

– Мой чемодан еще в коридоре?

– Нет, я перенес его в комнату для гостей. Вечером, когда я вернусь, поставлю его в своей спальне.

– В этом нет необходимости, – сказала Лара, гордо подняв подбородок.

Габриель встал с дивана. Теперь он стоял перед ней во весь свой внушительный рост. Лишь пара шагов отделяла их друг от друга. Лара чувствовала его притягательный, сексуальный запах. Ее пульс забился в два раза быстрее, а соски предательски проступили через ткань платья. Когда он подошел еще ближе, ей показалось, что они горят.

– Наверно, я не могу дать тебе все, что ты хочешь, – сказал он как будто осипшим голосом. – Но я пригласил тебя в Нью-Йорк не для того, чтобы мы спали в разных комнатах. Я могу быть не всегда корректен в поведении, и прошу простить меня за это. Но твое признание ошеломило меня. Я словно потерял способность мыслить здраво. Сейчас я все обдумал и готов исправиться.

  30