Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
37 
Точно. Он ничего не знает. Он самого себя не знает, следовательно, Эддисон тоже не может его знать.
Никто не может.
За все то время, что он провел с Эддисон, ему ни разу не снился кошмар, который преследовал его почти два года, но сейчас он вернулся.
«Блэкхок». Узкий коридор между горными вершинами. Взрыв. Огонь. Дым. Крики боли и ужаса. Фрагменты человеческих тел, разлетающиеся в стороны.
И это все его вина, потому что его не было там, где ему надлежало быть…
Чьи-то руки обхватили его сзади за плечи. Сжав пальцы в кулаки, он резко повернулся… и увидел Эддисон. Ее лицо было бледным как полотно.
– Прости, Джейкоб, я не хотела тебя напугать…
– Нет, это я должен перед тобой извиниться. Я не знаю, что на меня…
Это ложь. Он прекрасно знал, откуда у него появились эти кошмары, молниеносные реакции, необходимость постоянно быть начеку, чтобы враг не смог застигнуть его врасплох…
Все это стало его частью.
«Немедленно уходи, – мысленно сказал себе Джейк. – Эдоре заслуживает мужчину со здоровой психикой».
Вместо этого он усадил ее к себе на колени, накрыл ее губы своими и целовал ее до тех пор, пока все, кроме них двоих, не перестало иметь значение.
Когда они въехали в город, солнце было уже высоко над горизонтом.
Поначалу Эддисон испытывала неловкость. Люди узнавали «тандерберд» Джейка и таращились на них. Припарковав машину на стоянке перед супермаркетом, он обнял Эддисон за талию и, подпевая исполнителю, чья песня доносилась из громкоговорителя на стене магазина, повел ее ко входу.
– Джейкоб, перестань, – сказала она ему. – Люди будут говорить о нас.
– Ну и пусть, – ответил он, наклонил ее и поцеловал в кончик носа.
Кто-то издал одобрительный возглас, и щеки Эддисон вспыхнули. Затем она неожиданно для себя подумала: «Он прав. Пусть говорят. Мне все равно».
Ее это удивило, потому что до сих пор ей не было безразлично, что о ней думают и говорят другие.
Девочка, чья мать внезапно превратилась из скорбящей вдовы во всеобщее посмешище из розового фургона, делала все для того, чтобы казаться незаметной.
После своего отъезда она была дома всего один раз – когда узнала о смерти матери. Никто о ней не говорил, потому что она научилась не привлекать к себе внимание. Скрытность была ее броней, пока она не познакомилась с Чарли. Она выдержала все кривотолки и неодобрительные взгляды, потому что он был ее лучшим другом и она его любила.
Теперь о ней будут говорить из-за Джейка.
Ее любовника…
Эддисон содрогнулась.
– Что с тобой, дорогая?
Она покачала головой и принялась выбирать салат-латук с такой тщательностью, как будто от этого зависела дальнейшая судьба всего мира.
Что ты можешь сказать в тот момент, когда делаешь шокирующее для себя открытие?
Джейк не просто мужчина, с которым она спит. Она любит его.
Купив стейк, салат, хлеб, сыр и вино, они отправились в ближайший универмаг, где Джейк приобрел себе новые джинсы, кожаную куртку и несколько рубашек и футболок.
Несмотря на все возражения Эддисон, он купил ей сапоги в ковбойском стиле.
– В Техасе есть закон, согласно которому каждый владелец ранчо должен носить ковбойские сапоги, – сказал он ей.
Владелица магазина, пышногрудая блондинка с прической как у Долли Партон, весело рассмеялась в знак согласия.
Когда они вернулись домой, уже перевалило за полдень. Джейк предложил ей осмотреть ранчо и спросил, умеет ли она ездить верхом.
– Конечно, умею, – заверила его она, и они направились к загону, где конюх держал нескольких лошадей, принадлежавших когда-то старику Чеймберсу.
Заметив, как осторожно Эддисон рассматривает животных, Джейк даже не попытался скрыть свой скептицизм.
– Ты уверена, что умеешь ездить верхом?
– Разве я тебе уже не ответила?
– Когда ты в последний раз ездила на лошади?
Эддисон закусила нижнюю губу:
– Несколько лет назад.
Джейк сложил руки на груди:
– Несколько – это сколько?
Она вскинула голову и посмотрела на него с вызовом:
– Помню, в городе была ярмарка и там я каталась на пони…
Понятно. Она не умеет ездить верхом. Джейк улыбнулся и пообещал научить ее.
Она тоже улыбнулась. Это был его первый намек на их совместное будущее.
37 
