Последние отзывы

  117  

— Доброе утро, миссис Рокуэлл. Как хорошо, что вы зашли к нам.

Я прошла вперед и взяла ее протянутую руку. Дверь за служанкой закрылась, и мы остались втроем.

— Зачем вы пришли сюда? — торопливо спросила она. — Именно сюда вам ни в коем случае не следовало приходить.

Я вынула из кармана листок бумаги и протянула ей.

— Вы кому-нибудь показывали это? — спросила она.

— Никому.

— Зачем… почему вы пришли сюда?

— Потому что думаю, что эту записку написали вы и отослали ее мне. Я видела, как Дамарис выходила из нашего дома.

Она молчала.

Тогда я не выдержала и выкрикнула:

— Ведь это вы написали ее, разве не так?

Дамарис обняла одной рукой свою мать.

— Не волнуйся, — обратилась она к ней. Потом с вызовом посмотрела на меня: — Вы заставляете ее страдать.

Я ответила:

— Полагаю, что ваша мать могла бы помочь мне узнать, кто заставляет мучиться меня.

— Не беспокойся, детка, — сказала миссис Смит своей дочери. — Она пришла сюда, и это очень неразумно с ее стороны. Но она уже здесь, и надо подумать, что я могу сделать.

— Ты ведь уже и так…

— Ах, если бы она последовала моему совету!

— Какому совету? — требовательно спросила я.

— Уехать отсюда. Не откладывая отъезд ни на минуту. Немедленно вернуться в дом к своему отцу. Если вы этого не сделаете… будет слишком поздно.

— Откуда вы знаете?

— Я многое знаю, — устало ответила она.

— Скажите мне, это вы написали записку?

Она кивнула.

— Потому, что я знаю, что вам надо немедленно уехать, если вы хотите родить живого ребенка.

— А почему я должна доверять вам?

— Какая же мне выгода оттого, что я вас предупрежу?

— Вы ведь видите, что я не в силах разобраться что к чему.

— Вижу. Вы упрямы. Не послушались моего совета и не уехали. Вам бы всё тайны раскрывать. Вы слишком смелая женщина, миссис Рокуэлл.

— Так расскажите мне о том, что вам известно, — сказала я. — Вы обязаны это сделать.

— Мама! — ужаснулась Дамарис, и с ее хорошенького личика слетела маска равнодушия. Было видно, что она страшно боится.

Я взяла ее худую холодную руку в свою.

— Вы должны сказать мне, миссис Смит… Вы же сами чувствуете, что должны!

— Пока я не расскажу вам обо всем, вы ведь не поверите мне… и никогда не поймете.

— Тогда расскажите мне все до конца.

— Это длинная история. Она длится уже много лет.

— Я не спешу.

— Ах, вы ошибаетесь! Вам как раз необходимо поспешить.

— Я не уйду, пока вы мне все не расскажете.

— А если я смогу убедить вас, что ваш ребенок в опасности, что вы сами в опасности — вы уедете сегодня же в дом к вашему отцу?

— Если я найду это нужным, то уеду сразу.

— Мама, — умоляюще произнесла Дамарис. — Ты не должна… ты не смеешь!

— Ты все еще боишься, Дамарис?

— Как и ты, мама. Мы обе боимся… Мы уже привыкли бояться!..

— Да, — сказала миссис Смит. — Я боюсь. Но я думаю о ребенке… и о ней. Не можем же мы спокойно остаться в стороне и наблюдать, как это с ней случится… а, Дамарис? Нам сейчас нельзя думать о себе… надо подумать прежде всего о ней.

От нетерпения я уже готова была выйти из себя:

— Вы должны сказать, — повторяла я. — Говорите!

Она все еще колебалась, потом, будто собрав все свои силы, она начала свой рассказ.

— Я вышла замуж против воли моей семьи. Вам может показаться, что это не имеет отношения к нашему разговору, но я просто хочу объяснить вам, откуда мне известно…

— Да-да, конечно, — нетерпеливо перебила я.

Она перебирала пальцами одеяло, которым были укутаны ее колени.

— У меня было небольшое, но зато мое собственное состояние. Как вам известно, если женщина выходит замуж, ее состояние становится собственностью ее мужа. Ему хотелось иметь состояние — и он женился на мне. Я была о нем высокого мнения. Он был предан работе врача, и я собиралась помогать ему в этом, работая вместе с ним. Его пациенты обожали своего доктора. Ради них он готов был пожертвовать собой. Но… видите ли, на самом деле существовало два разных доктора. Один из них общался с друзьями, лечил больных, одним словом — был очаровательным человеком, заботящимся о благе других. И совсем другим этот доктор был дома. Это были два разных человека. Ему нравилось играть роль благородного врача, но не мог же он играть ее все время, правда, Дамарис?

  117