43 
Небрежно пожав плечами, я уточнила:
— А какая разница? Ведь могла бы быть.
Он вскипел:
— Да если бы ты мне хоть намекнула, что у тебя с мужем ничего нет! А то я горел как в огне, не знал, чем успокоить больную душу! Да, я дурак, я был не прав, но нельзя же из-за ошибки рушить всю жизнь!
Я могла бы ему сказать, что и не подозревала о его миленькой беседе с эксом. И раз уж я ему так дорога, это он должен был спросить у меня, в чем дело. Но сочла, что всё к лучшему и, если я буду достаточно благоразумна, то избегну в будущем многих бед. Сжавшись в тугой комок, категорично попросила его уйти и больше не появляться. Он поначалу воспротивился, но я смотрела на него с таким холодным высокомерием, что он тоже заледенел. В конце концов заявил:
— Если ты действительно так хочешь, будь по-твоему! — и выскочил из палаты с откровенной враждебностью.
Не в силах поверить, что это конец, я долго смотрела на дверь. Но, стиснув зубы, пообещала себе, что больше никогда не буду связываться с такими, как Влад. С такими, как Михаил, — тоже. Кисло усмехнувшись, признала, что, скорее всего, мой удел — одиночество.
Выписали меня через неделю. За это время кто только у меня не перебывал, но Влада среди них не было. Сердце ныло всё сильнее, но я, корчась от изматывающей душевной боли, упорно делала вид, что всё нормально, благополучно обманывая всех, кроме себя.
Дома мне делать было совершенно нечего — мама забрала парней к себе, чтобы дать мне нормально поправиться, и я две недели больничного с утра до вечера читала любовные романы, лила слезы рекой и мало-помалу начала чувствовать себя лучше если не морально, то физически.
Сходила к врачу, убеждая его закрыть мне больничный, но добилась лишь обещания сделать это на следующей неделе. Вечером после посещения поликлиники долго нежилась в ванной, напустив в нее розовой пены и под впечатлением очередного любовного романа воображала себя одалиской, ожидающей визита султана. Повертевшись перед запотевшим зеркалом, невесело засмеялась, потешаясь над собственными нелепыми фантазиями. Да уж, никакой султан ко мне не придет, ну и ладно. Мне и так хорошо. Бормоча это жалкое утешение старых дев, выпила на ночь стакан теплого молока, чтобы крепче спать. Уснула с тоскливой мыслью о том, что впереди еще несколько пустых дней.
В полночь мне приснился потрясающий эротический сон. Я и вправду наложница в каком-то пышном гареме, и в моей постели сам султан. Или это я в его покоях? Я чувствовала жаркие объятья, поцелуи и нескромные ласки. Голова кружилась от упоения и страсти. Я с нетерпением ждала самого главного, как вдруг сквозь сон пробились странные слова:
— Яна, очнись! Не хочу, чтобы ты потом меня ненавидела.
Я в изумлении открыла глаза. Кто не хочет, чтобы я его ненавидела? Султан?
Голос удрученно прошептал:
— Не султан я, а Влад. Хотя от роли султана бы не отказался. Для одной тебя, если тебе это так нравится.
Какой дикий сон! Я повернулась лицом к стене и попыталась заснуть, но тут горячие руки развернули меня обратно, и тихий голос настойчиво проговорил:
— Яна! Проснись! Посмотри на меня!
Повиновавшись, я открыла глаза. Наложницы должны слушаться, не так ли? Какая — то есть извращенная прелесть в безоговорочном послушании. Ни за что отвечать не надо.
С трудом сфокусировав взгляд, увидела на подушке рядом с собой крупную мужскую голову. Сон мгновенно улетучился. У меня даже зуб на зуб от волнения попадать перестал. Влад!
— Как ты здесь оказался?!
Он довольно вздохнул и с силой прижал меня к себе. Я поняла, что мы оба обнажены. Когда он успел? Я ведь всегда сплю в ночнушке, без нее мерзну.
Он укоризненно пожаловался:
— Ну и крепко же ты спишь! Я уж думал, что разбудить тебя не смогу, спящая красавица! — и приложился к моим губам. Не встречая сопротивления, удовлетворенно хмыкнул и скороговоркой выпалил: — Разговаривать будем потом. Теперь не до разговоров.
Может, из-за болезненной слабости, а может из-за долгого воздержания кровь у меня буквально вскипела. Его руки и губы были так желанны, что я задыхалась от нетерпения. Отбросив страх и доводы рассудка, обхватила его за плечи и приникла к нему всем телом, с удовольствием ощущая его напрягшиеся мускулы. Почувствовав мой отклик, он задышал тяжело и неровно и, хрипловато прошептав:
— Как я люблю тебя, моя радость! — оказался сверху.
Обострившимися нервами я чувствовала его упорные толчки, стремительно возносившие меня к вершине. Признавшись себе, что такого наслаждения я никогда не испытывала, провела рукой по его влажноватому от пота телу и прижалась грудью к его обнаженной груди, сознавая, что это именно то место, где я хочу быть.
43 
