Лёгкий, ненавязчивый романчик 
36 
Вопросы, вопросы без ответов.
Вечером третьего дня Теодор, как обычно, отужинал в обществе госпожи де Ларди. Проверив посты, он пожелал Камилле, рано отправившейся к себе, спокойной ночи, поставил у ее дверей Жюре и пошел в свою комнату – там его поджидала книга, которую хозяйка замка рекомендовала ему всенепременно прочесть.
Он просидел над книгой почти час, но едва одолел три страницы. На душе отчего-то было неспокойно.
Возможно, потому что поднявшийся к ночи ветер уныло свистел за окнами, и завывания в нежилой башне наводили на мысль о сонме неупокоенных душ, решивших устроить бал с размахом.
Лучшим лекарством от ночной тоски была работа, а потому Виллеру накинул привычный черный камзол с серебром, прицепил к поясу шпагу и вышел из комнаты, намереваясь проверить посты – благо, близились полночь и смена караула. Нет, его люди наверняка не обжимаются со служанками по углам, но вдохновить их видом неусыпно следящего начальства не помешает.
Первым делом Виллеру дошел до апартаментов госпожи де Ларди – как раз вовремя, чтобы увидеть, как исчезает за углом ее служанка Адель. Значит, Камилла отпустила всех слуг и легла спать. Но стул, на котором должен был сидеть Жюре, пустовал. Что ж, наверное, Арман отлучился по естественной надобности и вскоре вернется, либо он обходит коридоры, что вероятнее. Ничего не случится за эту минуту. А пока можно самому посидеть на посту, с Теодора не убудет. Он уселся поудобнее, осмотрел коридор. Свечи, освещавшие его, горели редко, и здесь царил полумрак.
«Я – дракон, стерегущий прекрасную принцессу...»
Из какой детской игры всплыли эти слова, и когда она была, эта игра? Он уж и не помнил. Помнилось только свежее утро, капли росы на лепестках ромашек и крестьянская девочка Катрин с глазами сливового цвета...
Теодор напрягся раньше, чем понял, что услышал что-то подозрительное.
Скрип? В вечно скрипящем замке один шорох среди многих звуков не был неожиданным. Но Теодор, имевший отличный слух, понял: скрипят начищенные сапоги, причем обладатель их приближается со стороны нежилой части замка. Наверное, возвращается Жюре. Но с чего Арману таиться? Человек же в начищенных сапогах явно старался ступать бесшумно. В ту сторону ходят только слуги и охрана, там комната Адели, а посторонним, крадущимся как мыши, делать там нечего. Виллеру мгновенно прокрутил все варианты: Жюре, некий любовник Адели, заплутавший слуга или проникший в дом незнакомец, – решил, что первые три варианта ничем не грозят, и сосредоточился на последнем. Шпага вынималась из ножен почти бесшумно, Виллеру отступил чуть назад и растворился в тени за декоративной тумбой.
Спустя несколько мгновений человек показался из-за угла – так и есть, Теодор не ошибся. Это не кто-то из слуг, слугам незачем кутаться в широкие плащи и нацеплять маски. Незнакомец направлялся к двери Камиллы.
«Вот для этого меня и держат на службе».
Мир сделался четким и простым – так всегда бывало с Теодором, если опасность рядом. Когда ночному визитеру до дверей оставалось несколько метров, Виллеру шагнул ему навстречу. Говорить с ним, в принципе, было не о чем. Если ты пришел с хорошими намерениями, то нечего шастать в маске по коридорам. А если с плохими, то разговаривать надо с помощью стали.
Незнакомец остановился и, после секунды замешательства, тоже вынул шпагу. И, что примечательно, немедленно переложил ее в левую руку. Виллеру нехорошо прищурился: манипуляции незваного пришельца, который явно был правшой (шпага висела на левом боку), говорили лишь о том, что он знает, с кем ему предстоит сражаться. Предупрежден, однозначно. Это еще больше уверило Теодора в том, что перед ним – наемный убийца. А вот кому и зачем понадобилось убивать Камиллу – это можно будет выяснить позже.
Ночной визитер вскинул правую ладонь, будто собираясь что-то сказать, но если Теодор сделал первый шаг – остановить его было сложно.
Ни тот ни другой, впрочем, не спешили нападать, что отнюдь не свидетельствовало о чьей-то нерешительности. Скорее, наоборот: противники «прощупывали» защиту друг друга, определяли, у кого из них более крепкие нервы. Оба встали в позицию, одинаково свободно позволявшую и атаковать, и уйти в глухую оборону. Моральное право напасть первым было за Виллеру, он охранял покой и жизнь хозяйки замка, а незнакомец явно собирался посягнуть и на то, и на другое. Потому клинок в руке Теодора раньше сделал вроде бы неспешное, но очень точно рассчитанное движение. Подобные удары пропускают только совсем неопытные фехтовальщики или зазевавшиеся самоуверенные болваны, а противник не принадлежал ни к первым, ни ко вторым. Выпад был с легкостью отбит. В возникшей паузе незнакомец успел отбросить в сторону свой длинный плащ, и это не понравилось Виллеру еще больше. Либо соперник слишком уверен в своих силах, либо твердо знает, что его визави будет действовать только одной рукой, не прибегая к помощи кинжала.
36 
