Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
19 
— Было бесконечно приятно беседовать с вами, мадемуазель.
Раскланявшись, они разошлись в разные стороны.
Вальда двинулась к центральной части замка, но, не пройдя и половины пути, остановилась, услышав звук захлопнувшейся за управляющим парадной двери. Подождав на всякий случай еще несколько секунд, она бросилась назад, в контору.
Отпереть дверь и сейф было делом одной минуты. Как она и ожидала, в несгораемом шкафу оказалось большое количество банкнот различного достоинства, уложенных в аккуратные стопки, а на соседней полке — небольшие мешочки с монетами.
Вальда аккуратно отложила себе полторы тысячи и, написав на клочке бумаги «Взято взаймы», подложила его под стопку бумажных денег, стараясь, чтобы расписку не обнаружили раньше времени по крайней мере до тех пор, пока господин Февр не станет проводить ревизию.
А это, как она надеялась, случится не раньше конца месяца, когда после внесения фермерами арендной платы деньги повезут в Арльский банк.
Потом, все за собой заперев, похитительница быстро направилась к главному холлу.
— Где господин граф? — спросила она дежурившего там лакея.
— Его сиятельство только что вернулся и поднялся к себе — переодеться к обеду.
Именно это Вальда и ожидала услышать. Проскользнув в библиотеку, она положила ключи посреди письменного стола. Отчим подумает, что их оставил здесь перед уходом сам господин Февр.
Довольная собой, она тоже отправилась переодеваться.
Глава третья
Было раннее утро, но табор уже катил по дороге, вздымая красноватую пыль.
Вальда сидела в крытой повозке Пхури-Дай и, откинув полог, жадно вглядывалась в проплывающий мимо пейзаж.
По обеим сторонам во множестве тянулись оливковые деревья, серебрясь листвой в лучах разгоравшегося дня. Голые серые валуны, похожие на причудливые доисторические могильники, тут и там вырастали из рыжей земли Прованса.
Дорогу окаймлял естественный бордюр из полевых цветов: маков, лаванды, дикого чабреца, желтых лютиков, а на фоне небесной синевы нежной бело-розовой дымкой цвел миндаль.
Все это больше походило на сказочный сон, чем на правду. Впрочем, жизнь и мечта странным образом переплетались, сливаясь воедино. Вальда до сих пор не могла поверить, что совершает самое необычное и самое важное путешествие в своей жизни, что она отважилась покинуть родной дом ради того, чтобы отстоять свое право на самостоятельность!
Когда сегодня на рассвете она кралась вниз по лестнице — в цыганском платье, с фотокамерой в одной руке и холщовым мешком — в другой, — как же она боялась, что ей не удастся ускользнуть!
Что, если кто-нибудь увидит ее, остановит, вернет назад? Любой из старших слуг, встретив ее в столь ранний час в таком виде, почтет за долг разбудить ее мать и сообщить госпоже графине о странном поведении дочери.
Но в доме было тихо.
Сторожа закончили очередной обход несколько минут назад. Девушка слышала, как они прошли мимо ее двери, и знала, что теперь сторожа соберутся внизу, в привратницкой, где будут поддерживать в себе бодрость с помощью чая или кофе.
Наступил решающий момент, и Вальда на цыпочках устремилась по темному коридору к задней лестнице. Идти через кухню она на сей раз не решилась, опасаясь, вдруг какая-нибудь чересчур усердная служанка решит встать пораньше и возобновить нескончаемое отскабливание мощенного плитами пола — одну из самых тяжелых и трудоемких работ в замке.
Поэтому беглянка сняла засов с двери, ведущей в сад. Этим выходом пользовались редко, и она надеялась, что отомкнутую дверь заметят далеко не сразу.
Следуя отцовскому примеру, девушка постаралась обдумать каждый шаг своего побега. На двери комнаты, с наружной стороны, она прикрепила записку: «Прошу меня не тревожить, сегодня я желаю поспать подольше». Это должно было обеспечить ей фору, по крайней мере, часов до десяти-одиннадцати утра. На туалетном столике, на самом видном месте, она оставила письмо для отчима. Составление послания оказалось делом нелегким и отняло у Вальды немало времени и сил — пришлось тщательно обдумывать каждое слово. Наконец письмо было готово.
«Дорогой отец!
Поверьте, что я очень люблю Вас и бесконечно ценю Вашу доброту и заботу обо мне. Но я никак не могу согласиться с тем, что Вы хотите выбрать мне мужа без моего собственного участия. Свое решение Вы объяснили моей крайней беспомощностью в житейских делах, сказав, что я не в состоянии выбрать себе без помощи мамы даже платья, а без провожатого — добраться до Парижа.
19 
