Последние отзывы

  97  

— Все это прекрасно и замечательно, но я никоим образом не намерена снимать собственность с рынка продажи до тех пор, пока я не…

— Может быть, вас убедят десять тысяч долларов в качестве задатка?

Элизабет засмеялась.

— Попробуйте добавить еще один нолик и приплюсуйте к этому своевременное окончание всей процедуры — вот тогда считайте, что мы договорились.

— Я должна буду еще заехать к вам, чтобы обсудить это.

— Вообще-то, если быть честной, следовало бы вам сказать, что сегодня до конца дня я жду поступления другого предложения. И если вы готовы ускорить дело… Ну, что я могу сказать? Я ведь и не пытаюсь скрыть тот факт, что хотела бы уладить эту продажу побыстрее.

Элизабет приложила руку к груди, словно она могла физически удержать волну нарастающего страха перед тем, что ее блеф не сработает. Эта женщина, возможно, и не была специалисткой по недвижимости, но ведь не дура же она! Декабрь едва ли можно считать подходящим месяцем для продажи собственности.

— Вы, конечно же, не рассчитываете, что я… — последовала довольно продолжительная пауза. — Черт подери! — сказала она наконец, и эти слова были подчеркнуты смиренным вздохом. — Я сегодня же к концу дня отправлю с посыльным вашему адвокату все подписанные документы. И как только вы их утвердите, специальный заверенный чек будет сдан в банк на ваше имя с гарантией оплаты по выполнении условий соглашения.

Элизабет еле сдержала вздох облегчения.

— Приятно было побеседовать с вами, — сказала она.

Повесив трубку, Элизабет откинулась на спинку кресла и улыбнулась.

Итак, она подбиралась все ближе к цели. Как только коллекция сигаретных коробок Амадо работы Фаберже и его бронзовые статуэтки, выполненные лет сто назад Фредериком Ремингтоном, будут проданы с аукциона, она подойдет совсем близко к намеченной цели. А для того чтобы покрыть официальные расходы и разные побочные траты, которые продолжали то и дело возникать, в конце этой недели была запланирована продажа в частные руки ее драгоценностей. Еще месяц-другой — и она будет в точности знать, сколько ей придется брать взаймы, чтобы завершить это дело.

И тогда все перейдет в ее руки. Элизабет Мэри Монтойя станет единственной собственницей «Вин Монтойя». И в конце концов, по прошествии более чем тридцати лет, она станет независимой.

Было уже почти девять часов вечера, когда Элизабет в тот день добралась до дома. Поначалу она удивилась, увидев, что автомобиль Консуэлы до сих пор стоит на подъездной дорожке.

Она пошла по коридору к задней части дома, крикнув по дороге:

— Консуэла?

— Я здесь, — донесся ответ.

Элизабет вошла в гостиную и обнаружила там Консуэлу: в руке у нее была блестящая серебряная фигурка. Она заканчивала украшать прелестную голубую рождественскую елку. Воспоминания детства, остающиеся с каждым человеком всю жизнь, нахлынули на Элизабет. Однако она так мало видела семейного счастья и радости, что ей стало грустно от этих приготовлений.

И словно понимая, что испытывает Элизабет, Консуэла кротко объяснила:

— Сегодня звонила Алиса и сказала, что все-таки она, по-видимому, сможет приехать на Рождество пораньше. Я знаю, что вам не хотелось бы, чтобы она увидела… — Консуэла пожала плечами. — Ну, я и подумала, что так вот будет лучше.

Элизабет хотела решительно возразить, что ее, мол, тоже радует приближение этого праздника, просто она слишком занята, чтобы украсить елку самостоятельно. И Консуэла примет это оправдание, потому что она уважает право Элизабет на собственную жизнь. Но ведь обе они знали правду.

— Елка выглядит очаровательно. Мне бы никогда так самой не сделать. Спасибо.

Консуэла пристроила серебряную фигурку рядом с верхушкой.

— Элизабет, — сказала она, — это хорошо, что вы нашли в себе силы начать все снова, но вы не должны позволять, чтобы память о том, что в уходящем году Амадо еще был с вами, не давала вам заводить и новые воспоминания. Когда мы перестаем жить сами, то и ушедшим мы этим никаких почестей не воздаем.

Что ж, Консуэла, сама того не ведая, предоставила Элизабет такое оправдание, до которого она бы не додумалась.

— Мне, по правде, жаль ваших трудов, ведь дом пустой и радовать нам некого.

— Разве вы «никто»?

— Консуэла, вы же понимаете, что я имею в виду.

Подбирая пустые коробки, Консуэла сказала:

— Как плохо, что Майкл уехал.

  97