Глава 6

Они молчали, но слова не были нужны. Не выпуская ее руку в кабине лифта, он нажал кнопку своего этажа. Кабина начала бесшумный подъем. Он почувствовал, как дрогнула ее рука, и это было восхитительным и возбуждающим. Мелькали огоньки на панели, быстро сменяя друг друга, пока, наконец, лифт не остановился. Они вместе ступили на ковровую дорожку лестничного холла.

Она слышала, как звякнули ключи о мелочь в его кармане, когда он доставал их. Она все еще могла передумать. Но дверь открылась, и он посторонился, пропуская ее в полутемную комнату. Она вошла. В номере витал его запах, который она не смогла забыть, — аромат свежести и мужественности. Она вдруг страшно заволновалась, оцепенение, которое на нее нашло в холле и в лифте, покинуло ее. Эшер огляделась — в номере было не убрано. Всюду разбросаны его вещи и обувь. Она знала, что если откроет гардероб, то найдет там одежду вперемешку с ракетками. Но вместо этого подошла к окну, глядя на дождевые потоки, бегущие по стеклу.

— Ночью будет сильная гроза.

И как будто в подтверждение ее слов молния, вспыхнув, расколола небо. Немного погодя донеслись раскаты грома. Сотни огоньков большого города мелькали внизу. Город жил, двигался.

Она смотрела на мокрое окно и ждала, что он заговорит.

Но он молчал. В тишине слышно было, как барабанит дождь по стеклу и доносится отдаленный шум уличного движения. Снова раздался раскат грома. Не в силах больше выносить гнетущее молчание, Эшер обернулась.

Он стоял и наблюдал за ней. В комнате горела только маленькая настольная лампа, отбрасывавшая полосы света. Вид у него был выжидающий, и она все поняла. Он дал ей право выбора, когда они подошли к двери. Она вошла, и теперь он ее не выпустит. Мосты сожжены. Она испытала облегчение, что решение принято.

Но ее не слушались онемевшие пальцы, когда она стала расстегивать пояс на платье.

Он быстро пересек комнату и остановил ее. Она посмотрела на него. Ей вдруг стало страшно, как в первый раз. Он взял ее лицо в ладони и пристально вгляделся. Хотел запомнить ее такой — застывшей нерешительно в полумраке с бушующей грозой позади, за окном. В ее глазах, сейчас темных, плескался испуг, который боролся с желанием. Она сделала беспомощный жест, как будто сдаваясь на милость победителя, руки бессильно повисли. Она ждала. Наверное, забыла, что он не любил капитуляции. Потом опустила голову, веки сомкнулись, губы приоткрылись. Он легонько поцеловал ее в лоб, потом еще раз, потом в изгиб тонкой брови.

Тай тоже закрыл глаза и стал исследовать ее лицо губами и прикосновениями пальцев. Губы скользнули по ее щеке, палец погладил нежно ее нижнюю губу. Он помнил каждую черточку. Поцеловал уголок рта, и она прошептала что-то умоляющее, потом со стоном обвила руками его плечи, но он выжидал. Он хотел проявления силы ее желания. Хотел видеть ее требовательной, не только уступающей и дающей. Поэтому снова легко поцеловал, проведя языком по ее губам. Она уже не могла больше сдерживать долго дремавшую и вспыхнувшую мгновенно страсть, не отдавая отчета, притянула его к себе. Они слились в поцелуе, а молнии сверкали за окном, освещая их, застывших в вечной позе всех влюбленных на свете.

— Раздень меня, — прошептала она, задыхаясь, не отрывая губ. — Я хочу, чтобы ты сам меня раздел.

  34