Последние отзывы

  11  

Лицо Чарли Фортнума, сколько он его знал, всегда выглядело воспаленным. У него было высокое давление, и он злоупотреблял виски. Ему шел седьмой десяток, но жидкие волосы сохранили пепельную окраску, как у мальчика, а румянец неопытному глазу мог показаться признаком здоровья. У него был вид фермера, человека, который живет на открытом воздухе. Он и правда владел поместьем в пятидесяти километрах от города, где выращивал немного зерна, а больше матэ. Он любил трястись от поля к полю на старом «лендровере», который звал «Гордость Фортнума». «Ну-ка, галопом, – говорил он, со скрежетом переводя скорость, – гопля!»

А сейчас он вдруг поднял руку и помахал ею. Глаза у него были закрыты. Ему что-то снилось. Может, он думал, что машет своей жене и доктору, предоставляя им решать на веранде свои скучные медицинские дела. «Женские внутренности – никак в них не разберешься, – однажды сказал ему Чарли Фортнум. – Как-нибудь нарисуйте мне их схему».

Доктор Пларр быстро вышел в переднюю комнату.

– Он в порядке, Леон. Можете спокойно выкинуть его где-нибудь на обочине дороги, полиция его найдет.

– Этого мы сделать не можем. А что, если он тебя узнал?

– Он крепко спит. Да и ничего не скажет мне во вред. Мы старые друзья.

– Я, кажется, понял, как это произошло, – сказал отец Ривас. – Сведения, которые ты нам дал, были довольно точными. Посол приехал из Буэнос-Айреса на машине; трое суток провел в дороге, потому что хотел посмотреть страну, посольство послало из Буэнос-Айреса за ним самолет, чтобы отвезти его назад после обеда у губернатора. Все это подтвердилось, но ты не сказал, что смотреть руины поедет с ним ваш консул.

– Я этого не знал. Чарли рассказал мне только про обед.

– Он и ехал-то не в машине посла. Тогда бы мы по крайней мере захватили обоих. Как видно, сел в свою машину, а потом решил вернуться, посол же оставался там. Наши люди ожидали, что пройдет только одна машина. Дозорный дал световой сигнал, когда она проехала. Он видел флаг.

– Британский, а не звездно-полосатый. Но Чарли не имеет права ни на тот, ни на этот.

– В темноте не разглядишь, но было сказано, что на машине будет дипломатический номер.

– Буквы были тоже не совсем те.

– И буквы, когда темно и машина на ходу, не очень-то различишь. Наш человек не виноват. Один, в темноте, вероятно, еще и напуган. Могло случиться и со мной, и с тобой. Не повезло.

– Полиция, может, еще и не знает, что произошло с Фортнумом. Если вы его быстро отпустите…

В ответ на их настороженное молчание доктор Пларр заговорил, как адвокат в суде.

– Чарли Фортнум не годится в заложники, – сказал он.

– Он член дипломатического корпуса, – заметил Акуино.

– Нет. Почетный консул – это не настоящий консул.

– Английский посол вынужден будет принять меры.

– Естественно. Сообщит об этом деле своему начальству. Как и насчет любого британского подданного. Если бы вы захватили меня или старого Хэмфриса, было бы то же самое.

– Англичане попросят американцев оказать давление на Генерала в Асунсьоне.

– Будьте уверены, что американцы и не подумают за него заступаться. С какой стати? Они не пожелают сердить своего друга Генерала ради Чарли Фортнума.

– Но он же британский консул.

Доктор Пларр уже отчаивался убедить их, до чего незначительная персона этот Чарли Фортнум.

– У него даже нет права на дипломатический номер для своей машины, – ответил он. – Имел из-за этого неприятности.

– Ты его, видно, хорошо знал? – спросил отец Ривас.

– Да.

– И тебе он нравился?

– Да. В какой-то мере.

То, что Леон говорит о Фортнуме в прошедшем времени, было дурным признаком.

– Жаль. Я тебя понимаю. Гораздо удобнее иметь дело с чужими. Как в исповедальне. Мне всегда бывало неприятно, когда я узнавал голос. Куда легче быть суровым с незнакомыми.

– Что тебе даст, если ты его не отпустишь, Леон?

– Мы перешли границу, чтобы совершить определенную акцию. Многие наши сторонники будут разочарованы, если мы ничего не добьемся. В нашем положении непременно надо чего-то добиться. Даже похищение консула – это уже кое-что.

– Почетного консула, – поправил его доктор Пларр.

– Оно послужит предостережением более важным лицам. Может, они отнесутся серьезнее к нашим угрозам. Маленькая тактическая победа в долгой войне.

– Значит, как я понимаю, ты готов выслушать исповедь незнакомца и дать ему отпущение грехов перед тем, как его убьешь? Ведь Чарли Фортнум – католик. Ему будет приятно увидеть священника у своего смертного одра.

  11