13

– Да, леди и джентльмены, таков он, роскошный и многолюдный…

– Стоп! – сказал оператор Стив, поднимая взгляд от монитора видеокамеры и переводя его на Джейн. – Не годится! Ты стоишь под самым бра, свет падает на твою макушку, тени уходят вниз, поэтому вид у тебя отвратительный. Поднимись ступенек на пять, посмотрим, что получится…

Джейн в сильно декольтированном платье из тончайшего серебристого трикотажа, в изящных туфлях на шпильке, с уложенными в высокую замысловатую прическу волосами и элегантным вечерним макияжем поднялась по ступенькам, мельком взглянула на запруженный людьми зал и повернулась к оператору Стиву.

– Так лучше?

– То, что надо, – сказал тот. – Так и стой. Давай сначала, только микрофон держи выше.

– Да, леди и джентльмены, таков он, роскошный и многолюдный венский оперный бал! – с воодушевлением произнесла Джейн, глядя в объектив видеокамеры. – Проводится ежегодно. Ради подобного события сюда съезжаются люди со всех уголков света. Таким образом, венский оперный бал – это еще и замечательное место встреч. Кого здесь только не увидишь! Дамы готовятся к балу целый год, посещают салоны красоты, тратят уйму денег на наряды, чтобы не быть похожими ни на кого. – По знаку оператора Джейн начала подниматься, держась за перила и продолжая говорить: – Формат этого ежегодного мероприятия – «белый галстук». То есть мужчины должны быть во фраках, дамы в бальных платьях, без шляп – таково непременное условие.

К этому моменту Джейн достигла верхней ступеньки, и оператор перевел объектив видеокамеры на зал. Там симфонический оркестр исполнял вальс Штрауса и под музыку кружилось множество пар.

– За вход здесь платят двести сорок евро, – произнесла в микрофон Джейн, вспомнив, что ответственный редактор телепрограммы «Светские новости» просил назвать несколько конкретных цифр. – Ложа в верхнем ярусе, откуда виден весь зал, стоит тысячу шестьсот евро.

Стив стал снимать ложи, а Джейн добавила:

– Желающие перекусить направляются в буфет. Меню там обширное, но наибольший спрос на суши, устрицы и вино. Бокал австрийского вина обойдется в тридцать евро. – Стив вновь перевел объектив видеокамеры на танцующих, и Джейн сказала: – Кроме вальсов здесь исполняется и другая музыка: танго, фокстрот, самба, румба, пасодобль… Есть зал с американской музыкой, в основном там звучит джаз.

Стив поднял ладонь: дескать, пока все.

– Здесь снято достаточно, – сказал он. – Найди кого-нибудь для беседы.

Интервью согласились дать француженка, немка и итальянка. С первыми двумя Джейн говорила на их родном языке, с итальянкой – по-английски. Вопросы задавала обычные: каждый ли год дама посещает венский оперный бал, туалеты какого дизайнера предпочитает, сколько денег тратит на платье и тому подобное.

– Молодец, – похвалил ее Стив. – У Полы были проблемы с языками, поэтому ей труднее давались интервью. Ну, развлекайся пока, а мы отправимся снимать буфет и другой зал. Позже встретимся. Если, конечно, ты не увлечешься каким-нибудь красавцем и не улизнешь с ним с бала!

Хохотнув над собственной шуткой, Стив подтолкнул локтем своего помощника, и они смешались с толпой.

Джейн посмотрела на танцующих. Здесь у каждого была пара, все наслаждались музыкой и танцем и, похоже, только она оставалась одна.

Не успела эта мысль проплыть в ее голове, как рядом негромко прозвучало:

– Добрый вечер, Джейн.

Она надеялась, что это произойдет раньше.

Ведь Кендалл сказал «скоро увидимся», значит, по ее представлениям, через несколько дней. Скорее всего, в следующую субботу, когда в «Хайард-холл» вновь пригласят «знатных холостяков».

Тогда мы с Кендаллом и встретимся, думала Джейн. Если до того момента меня не исключат из пансиона!

Ее не исключили, а Кендалл не приехал.

Для Джейн это было сильным ударом, но она сцепила зубы и решила сначала довести до конца затею с пансионом и лишь потом предпринять некоторые действия в отношении Кендалла.

По сравнению с другими воспитанницами она преуспевала. Поочередно из «Хайард-холла» были изгнаны Викки и Энн. Первая за сквернословие, вторая за распущенность. Таким образом, в пансионе остались Джейн, Бекки, Нэнси и Фейт.

  37