Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
24 
Скип резко поднялся с лавки, выключил телевизор и взглянул на папку с протоколами суда, лежавшую на полке над унитазом. Содержание этой папки он знал почти наизусть. «Вот тут этой папке и место, печально подумал он, при сортире. Пожалуй, тут она хоть пользу мне принесет, тут я смогу ее порвать и использовать по назначению».
Он потянулся. Сочетание напряженного физического труда в тюремных цехах с регулярными занятиями гимнастикой позволяло ему держать тело в хорошей форме. По вечерам он выполнял обычно серию быстрых отжиманий и приседаний. Висевшее на стене маленькое зеркало в пластмассовой оправе позволяло Скипу замечать появление в своей рыжей шевелюре все больше седых волос. Заметил он и то, что кожа его лица, некогда румяная от постоянной работы на улице, стала теперь совсем бледной, приобретя обычные «тюремные» оттенки.
Иногда он позволял себе помечтать, и любимой мечтой его было то, что каким-нибудь чудесным образом он вдруг выходил на свободу и возвращался к строительству домов.
Давящая замкнутость тюрьмы, постоянные посторонние звуки, проникавшие в его камеру, заставляли его более, чем когда-либо, желать строить такие дома для людей среднего достатка, в которых бы жильцы могли жить и всегда чувствовать себя в достаточном уединении. А еще в этих домах было бы много окон, так чтобы воздух свободно входил в комнаты. У Скипа скопилось уже множество блокнотов со схемами, планами, зарисовками прочих архитектурных идей.
Иногда его навещала Бес, не слушавшая просьб забыть его. Он показывал ей последние свои задумки, они обсуждали их так, как если бы однажды он мог и вправду вернуться к работе, которую любил, к строительству домов для людей.
Вот только он не мог себе представить, как будут жить люди в том мире, куда он выйдет когда-нибудь на свободу из этих ужасных застенков.
22
Керри поняла, что ей опять придется в этот вечер работать допоздна. Она принялась за чтение протоколов суда сразу после ухода Джофа, а потом продолжила, как только уложила Робин спать.
В девять тридцать позвонила Грейс Гувер.
— Джонатан сейчас занят на совещании. А я уже улеглась в постель, но что-то не спится. Вот и захотелось поболтать. Я тебя ни от чего не отрываю?
— Нет, конечно. Всегда рада с тобой пообщаться, Грейс. — Керри говорила совершенно искренне. За те пятнадцать лет, что она знала Грейс и Джонатана, она была свидетельницей ухудшения здоровья Грейс. Сначала та ходила с палочкой, потом на костылях, и вот, наконец, теперь вынуждена была передвигаться в инвалидной коляске. Со временем Грейс также вынуждена была отказаться от активных выходов в общество и оказалась заключенной в четырех стенах. Дружеские связи она ни с кем не утратила, для поддержания их в доме Гуверов часто проводились обеды и прочие мероприятия, но, как Грейс призналась как-то Керри, ей уже слишком трудны стали даже эти выходы в свет.
Керри ни разу не слышала, чтобы Грейс жаловалась на что-нибудь. «Надо делать то, что ты должен делать», — так Грейс ответила однажды Керри, когда та заявила о своем восхищении мужеством пожилой женщины.
После первых двух минут обычной их беседы «ни о чем» Керри стало, однако, ясно, что сегодня звонок Грейс имел еще и вполне конкретную цель.
— Керри, ты, как я знаю, сегодня обедала с Джонатаном. Должна честно тебе сказать, он очень обеспокоен вашим разговором. — Грейс повторила Керри те же соображения, что чуть раньше приводил ей Джонатан. В заключение она сказала: — Керри, учитывая двадцатилетний опыт пребывания на посту сенатора, Джонатан имеет, конечно, большое влияние, но и его будет недостаточно, чтобы заставить губернатора назначить тебя судьей в случае, если ты разрушишь планы самого Маршалла в отношении его преемника. Да, кстати, — предупредила Грейс, — Джонатан не знает об этом моем звонке.
«Да, скорее всего, Джонатан действительно выложил Грейс все, что его беспокоило, — решила Керри. — Интересно, что бы Грейс сказала, если бы увидела, что именно я сейчас делаю». Чувствуя себя очень неловко за то, что приходится врать, Керри попыталась во что бы то ни стало убедить Грейс в своем абсолютном нежелании «мутить воду».
— Но, Грейс, если действительно всплывет, что показания доктора Смита были ложными, то у Френка Грина появится прекрасная возможность вызвать всеобщий восторг и уважение. Он, например, сам сможет предложить суду заново разобраться в деле Реардона. Я не думаю, что люди будут обвинять его в том, что он искренне доверился показаниям доктора. Ведь у него не было никаких оснований не верить этому свидетелю? Не забывай, к тому же, что я совсем не убеждена, что в деле Реардона правосудие допустило ошибку. Я по чистой случайности наткнулась на одно обстоятельство и пройти мимо него, не разобравшись, мне не позволяет совесть.
24 
