Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
107 
– Бедная женщина.
– Не понимаю, почему вы ее жалеете.
– Я жалею всякое невинное существо, которое связывает себя с одним из нас.
– Он был плохим католиком.
– Это пустые слова, их часто говорят без всякого смысла.
– И под конец это… этот ужас. Он ведь не мог не знать, что обрекает себя на вечное проклятие.
– Да, это он знал. Он никогда не верил в милосердие… кроме милосердия к другим людям.
– Но ведь тут даже молитвы не помогут…
Отец Ранк с яростью захлопнул дневник.
– Господи спаси, миссис Скоби, не воображайте, будто вы… или я… хоть что-нибудь знаем о божественном милосердии!
– Но церковь утверждает…
– Я знаю, что она утверждает. Церковь знает все законы. Но она и понятия не имеет о том, что творится в человеческом сердце.
– Значит, вы считаете, что надежда все-таки есть? – вяло спросила она.
– Откуда у вас к нему столько злобы?
– У меня не осталось даже злобы.
– И вы думаете, что у бога больше злобы, чем у женщины? – спросил он с суровой настойчивостью, но она отшатнулась от поданной ей надежды.
– Ах зачем, зачем ему было нужно так коверкать нашу жизнь?
– Может, вам покажется странным то, что я говорю, – ведь этот человек столько грешил, – но я все же думаю, судя по тому, что я о нем знал: он воистину любил бога.
Она отрицала, что таит в душе злобу, но последние капли горечи упали, как слезы из высохших глаз.
– Да, уж во всяком случае никого другого он не любил.
– Кто знает? – ответил отец Ранк.
107 
